Тимофей Фрязинский. «Собственник партизанов целомудрия». Глава 24
Четверг, 28 Март 2013 00:20

24.

Олег Тобанов, ожидая начала семинара для региональных директоров, решил использовать высвободившиеся минуты для ознакомления с тем, что пишет корпоративная пресса. Набрав на ноут-буке адрес внутреннего корпоративного портала в разделе новости они стал пробегаться по текстам, пока не остановился на фрагменте интервью сотрудника, вернувшегося обратно в «ТермосСуп». Генеральный директор очень любил такие интервью, они демонстрировали успех его предприятия, его преимущества по отношению ко многим другим работодателям, ибо налицо был выбор людей.

«На офисной работе почувствовал,- рассказывал в интервью тренер по продукту,- что мне сильно не хватает физики, кухни, в том виде, в каком я ее люблю. Не хватало производственного драйва, когда вокруг все движется, кипит. И решил уйти из компании на другое производство. На производстве ты сразу видишь результат своего труда. Это воодушевляет каждый день. Но, уйдя из компании, я часто вспоминал «Термос», созванивался с бывшими коллегами. И когда мне предложили вернуться в компанию, я согласился, ибо понял, что передача знаний, процесс обучения сейчас имеет для меня большее значение, чем непосредственно производственная деятельность. Как тренер я могу сделать для компании, для индустрии много больше, чем как шеф-повар. Работая тренером, я могу посеять зерна, из которых взойдут десятки отличных поваров, шефов, возможно, лучших, чем я. Этот результат можно увидеть только в отдаленной перспективе, возможно, что я даже не узнаю о нем, но сейчас я понимаю, что, во-первых, любые вложения души и тела не проходят бесследно. Все бумерангом возвращается, через какое-то время, в каких-то иных формах. Это духовные божественные законы. Они общеизвестны и прописаны в Евангелие. «Какой мерой мерите, такой и вам отмерено будет». Видимо, пришел возраст начать их понимать. А во-вторых, я стал оценивать свою деятельность не через призму личного удовлетворения – мне стало важно то, что моя работа несет другим сотрудникам, позволяет им развиваться, расти, верить в будущее. В бизнесе это называется миссия».

Собственник холдинга стал замечать, что в сфере корпоративной культуры, без его на то установки, все чаще и чаще стали появляться духовные темы – мельком, легким касанием, практически незаметно для тех, для кого они не являлись акцентообразующими. «Хотя может HR и раньше что-то такое выдавали,- подумал Тобанов,- но я этого не замечал…». Поразмыслив, он утвердился в том, что подчиненные хотят тем самым просто угодить ему. Тобанов уже стал уставать от окружающего лукавства.

Следом в сознании генерального директора «ТермосСуп» сразу же всплыли воспоминания о господине Д.Н. Потрашкове. Бывший топ менеджер и человек, которому Тобанов доверял и считал не просто подчиненным и партнером, но и единомышленником, набравшись опыта за пять лет работы, неожиданно уволился, а потом объявился в тендерном комитете компании «СУЭК» со своим предложением контракта для этого клиента «ТермосСуп». Тобанов много лет делил со Потрашковым трапезы, рассказывал ему о своих соображениях и планах, они вместе спали в одной палатке в тайге, варили уху - там проходил тренинг по командообразованию для представителей высшего руководящего звена.

После достаточно закономерной в верхах любой вертикали власти измены Потрашкова, PR-отдел «Термоса» развернул компрометирующую кампанию.

«Слухи вокруг тендера на организацию питания на предприятиях СУЭКа ходили давно,- сообщалось на сайте «Красноярских ведомостей».- С конца прошлого года компания находилась под пристальным вниманием прессы, и не случайно, ведь решался вопрос питания более чем для 2 тысяч работников. Сегодня всем очевидно, что нас ждет самый невероятный финал. Нам стало известно, что 29 февраля бывший директор «ТермосСуп Сибирь» Д.Н. Потрашков приезжал на разрез «Бородинский». Видимо, присматривался к своим будущим владениям. С гордо поднятой головой, не стесняясь и не прячась, бывший директор по Сибири посещал хорошо знакомые ему столовые. А ведь мог бы и постесняться, после того как был уволен со скандалом из «ТермосСуп» за то, что воровал деньги у этих же рабочих, завышал стоимость обеда и закупал некачественное сырье. Другому было бы стыдно смотреть в глаза работягам. Но нет — Потрашков снова на коне. И с поддержкой внутри СУЭКа, иначе никак не объяснить происходящее. До объявления результатов тендера осталось недолго. Чудес, правда, никто не ждет, слишком уж все схвачено у «партнеров». Хочется только понять, когда же в нашей стране желания рабочих, их мнение будут спрашивать при принятии решений? Ведь это не руководство СУЭК каждый день приходит в столовую после смены в шахтах и разрезах. Да и Потрашков с партнерами, наверное, в других местах обедает, ведь знает, что то сырье, что он закупает для столовой, далеко не первого сорта».

Тобанов был привычен к подобного рода поворотам и неожиданностям, он даже не называл их ударами судьбы, потому что научился не доверять людям даже на 50 %, однако, несмотря на это, он никак не мог смириться с подобным. Внутри ненавсть к роду человеческому точила его, когда он оставлся наедине с собой до тех пор, пока не появлялись новые дела, способные увлечь и отвлечь.

«Я такой грамотный, рассчетливый, и какой-то хер меня кинул»,- Олег Валентинович бывало грыз себя часами, играя в баскетбол, разговариая со знакомыми девушками в ресторане, когда отвлечься не удавалось. Он вспоминал тот или иной нанесенный удар и не мог, не хотел признать себя достойным такового. Все его нутро не только бунтовало, но и стонало. Максимально доминирующий, тотально окруженный врагами и грузно увешанный золотом, он часто мечтал о том, как бы кому-нибудь поверить. Утеря веры мучила его - неосознаваемо - ввергая в тяжелые состояния ненависти к миру, ко всем людям, из этого состояния хотелось вырваться хотя бы на неделю, пожить в других чистых реалиях, сменить окружение, ведь даже персонал на курортах и в гостиницах всего лишь лебезил перед его кошельком так, что индустрия отдыха мало обновляло природу действий акционера, ибо сущность мыслеобразов мира сего практически не дает шансов увидеть иную картину бытия, о наличии которой все же подсказывает сердце.

Единственное, чем он себя утешал – это было желание построить такую корпоративную систему, которая бы механически, машинообразно исключала подобные неприятные повороты с участием недобросовестных сотрудников. Но, несмотря на эту цель, вокруг все было хмуро, серо, какая-то беспросветная тьма очень часто покрывала дело жизни Олега Валентиновича.

Практически все топ-менеджеры, отвечающие за развитие бизнеса и производства в том или ином регионе, работающие напрямую с крупным заказчиком, после пяти-семи лет уходили из «ТермосСуп», откусив молодыми зубами своей открывшейся фирмы одного из значимых клиентов.

«Если тебе плюнули в спину,- вспоминал в такие моменты акционер слова Конфуция,- значит ты впереди».

«Человек так устроен,- оправдывали себя в такие моменты топ-менеджеры,- что в межличностных, общественных и деловых отношениях лучше себя чувствует тот, кто доминирует, поэтому за места, предполагающие масштабное доминирование ведется борьба. Се ля ви».

А иногда Тобанову вообще хотелось не переделать этот мир под разработанные, контролируемые строгие регламенты и стандарты, а разорвать его по швам, выбить некий основной клинышек в надежде, что все выстроится по-иному. Он презирал такие мысли, как слабость, и продолжал убеждать себя, что жесткие реалии гражданской войны – единственный уклад Земли.

В общем, с каждым годом его крутило все сильнее, но виду он не показывал. Например, при потере контракта и расстройствах, вызванных с этим, Олег Валентинович мог собрать сотрудников и начинать рассказывать им, что компания только что начала выходить на уровень крупных транснациональных холдингов. Он не мог не верить в это, ибо тогда смысл деятельности терялся. Сверхмечта двигала Тобановым, а он двигал подчиненными, не имеющими таковую в купе с верой в ее воплощение, как роботами, становившимися ими из-за отсутствия таковой. Тобанов верил только в себя, в свой путь и избранность, но ему всегда чего-то не хватало. Одиночество задвигалось трудоголизмом. Везде мерещился подвох. Иногда в голову лез отчаянный и нездоровый хлам.

«Отрави Чубайса,- вернулась навязчивая мысль Тобанову, когда на дорогих массивных часах стрелки показали 10:00 и он сел в президиуме конфернец-зала,- это Чубайс виноват во всем, рыжий и нерусский черт. У тебя же национальная компания. Смерть для него – это возможность спасти его душу - перед смертью он станет мучеником. Ты его спасешь. В этом – религиозный смысл пищевого терроризма».

Зал ждал только его, теперь по рядам прошлось небольшое оживление, после чего присутсвующие стихли. Десять минут приветственных речей подвели публику к ожидаемому выступлению заместителя генерального директора «ТермосСуп» С.Г. Чакова по теме «Оптимизация производственных процессов на объектах питания и клининга».

- Я три месяца ездил по нашим производственным объектам, сам, лично, и пытался понять,- начал Станислав Геннадиевич,- из чего состоит работа каждого нашего сотрудника. Внутри каждого процесса есть масса операций, когда мы до их уровня начинаем опускаться, вникать, то очень многое становится ясно.

«Процесс,- напомнил себе Тобанов определение,- это группа действий, совершаемая за определенный этап времени, в результате которых получается конечный продукт, передаваемый далее по производственной цепочке. Операции – это небольшие действия в процессе… Просто надо - брать и делать, брать и делать, и все…».

- Всего в питании существуют 4 процесса – это процесс приемки и получения сырья, процесс обработки полуфабрикатов, процесс приготовление пищи и процесс обслуживания посетителей. Определить это было не сложно. Но мы решили копать до упора. Мне еще замы помогали. Мы стали считать все операции – такие как - нашинковать капусту, принести посуду с линии раздачи…А вы никогда не задумывались, сколько таких операций, на предприятии питания полного цикла?... Мы отцифровали все действия. В четыре процесса входит 176 операций. Это в области питания. По клинингу – 14 операций. Теперь нам надо понять, как эти операции можно ранжировать. Мы выяснили, что существуют несколько типов операций – профессиональные – требуют наличие профзнаний, и универсальные – их можно делать без образования. Есть еще табуированные операции – если человек эту операцию уже выполнил, он не имеет право работать с пищей. Это мытье туалета, санитарная уборки… Из 176 операций только 30 % профессиональные. 65 % - универсальные, 5% - табуированные, которые требуют якобы наличия отдельного человека. Хотя мы знаем, что это такое… Когда мне начинают управляющие предприятий питания рассказывать про соблюдение санэпидемнорм, я сразу иду в туалет, где обычно не вижу там ни мыла, ни салфеток,- Чаков поморщился так, будто ощутил запах немытого клозета.

- А еще часто в инструкциях написано – «Перед посещением туалета сними спецодежду». Вы нашу спецодежду видели? Я понимаю, что у нас состав однополый на предприятиях питания, но я никогда не видел, чтобы кто-то в коридоре до лифчиков раздевался и прыгал в уборную...

Зал хихикнул.

- Это еще не так смешно как то, что я вам сейчас расскажу. Стою на раздаче и вижу, как повар держит тарелку пальцем, наливает суп в тарелку, и у него палец в супе плавает. Я говорю – «Почему вы, как минимум, не одеваете перчатку, ведь есть же СанПиН?..». А, она с гордостью отвечает – «Это я с туалета пришла, не успела еще». Я беру руководителя предприятия питания, веду его в туалет и что я вижу - мыла нет, полотенца нет, крючка для одежды нет. О какой нехватке оборудования здесь можно вообще говорить?... А управляющие у нас ой как любят пинять на то, что управляющая компания не покупает им инвентарь современный…

- Разрешите я добавлю несколько слов,- не сдержался Олег Валентинович,- у меня сложилась крепчайшая уверенность в том, что процесс организации производства не зависит от наличия того или иного оборудования. И мы в Магнитогорске, где проводилось опробирование системы оптимизации труда, поняли – система общественного питания как была создана в 20-ых годах XX века, она так и дошла до нас в неизменном виде, с теми же дурацкими требованиями по СанПиНу, с теми же спецжирами… Когда уже давно доказано, что они никакой яд не выводят, а загоняют в организм. Мы до сих пор используем технологии 100 летней давности – и ничего не изменится, если мы вдруг оденем перчатки из современных наноматериалов, чтобы нам Чубайс не говорил на этот счет. Ничего не имею против нанотехнологий, тем более нано-форум – деловой партнер одного из наших ресторанов… Речь не об этом…. Технологии пищевого производства, разработанные в 20-30-ых гг. и передаваемые бездумно по наследству, требуют реальной модернизации. Это не просто политические лозунги нашего правительства. Это реальная картина.

Лозунги «Вперед, к модернизации» стали звучать от первых лиц государства в начале XXI века, когда внутренняя борьба различных группировок завершилась победой одной из них, проявив таки, в силу исторической ситуации, в конце XX века в России истинное лицо любой власти в любой точке земли, и открывшись – власти, согласно своей природе, кроющей свои истоки в бандитских организованных преступных группировках, неприкрыто видимых в период смут и борьбы за престол, но вуалированных и закрытых после окончательной победы одной из них, дабы не смущался рядовой гражданин обыватель сущностью управленческого феномена.

Анатолий Чубайс в 1994 году однажды ел у Тобанова в ресторане «У Карася», ему все три блюда абсолютно не понравились, также и обслуживание, о чем он открыто и заявил тогда Тобанову прямо в глаза.

- Говно, а не ресторан,- сказал Чубайс.

После этого ресторан перестали посещать несколько десятков столичных персон особого значения. До Олега Валентиновича дошли слухи, что владелец французской кейтеринговой компании «Potel et Chabot» - близкий друг Анатолия Борисовича.

- Олег,- успокаивал будущего акционера крупнейшей российской компании в сфере индустриального питания первый российский же event-менеджер Александр Садовников,- не бери в голову, данная ситуация – всего лишь часть процесса десакрализации власти, даже не часть, а проявление, которое касалось многих и многих, кто эту власть видел вблизи. И Чубайс не виноват. Он – часть процесса социально-элитарных революций, многовековых.

- Чего?

- Ты что еще не усек… Вся история человечества – это десакрализация общества. И власти. Изначально у власти в обществе были жрецы-вожди. Или священники – в ветхозаветном Израиле. Предлагающие социуму продукт, содержащий Бога. Это могло быть интеллектуальным продуктом - учением, могла быть откровением – голосом Божьим, советом Его, могло быть галлюциногеном или кровью врагов. Однако, человек – существо падшее, жрецы стали коррумпированы, после чего они стали терять власть, которую захватывают воины – военная аристократия. Власть утрачивает элемент сакральности, связи с Богом. В элитах началась борьба. Священники ориентированы на небо и духовное внутреннее развитие. Воинам это абсолютно чуждо, они ориентированы на экспансию. Общество заболевает раздраем. Царь-жрец объявляется воинами мифическим персонажем, войны сознательно компрометируют и маргинализируют жреческие функции, таким образом, превращая материально-технический прогресс в десакрализацию власти. В общей структуре политического увеличивается вес деятельного начала, богообщение перестает быть единственно верной целью для населения. Через какое-то время и военная аристократия, погрязшая в роскоши, теряет право на власть. В элитарные группы проникают организаторы производств, а затем под флагом буржуазных революций захватывают там власть, с дальнейшим освобождением автономного индивида от довлеющих над ним догм, то  есть от сакрального. Управленцы производств и торговцы, придя к власти, утверждают новую форму духовности – морализм, рационализм, протестантство. Политика становится проекцией торгового, сугубо материально-хозяйственного. Ни богообщение ни храбрость в бою там уже не котируются, социальные лифты уже других лиц поднимают… Не надо смотреть на правительство, как на божество, там уже давно не слышен голос Бога, а если и слышен, то руководствуются они иными целями. Чубайс – это всего лишь отличный, выдающийся даже, начальник сети овощехранилищ. И тебя трогает, обижает, возмущает его мнение?...

- А что дальше в этой линейке?

- Хэ,- задумался Садовников,- управление атомизированным обществом в капризных потребительских интересах рабов, твоих официантов, посудомоек, грузчиков, менеджеров по проектам, начальников столовых…У каждого своя истина -  у кого-то «Кока-Кола», у кого-то «МакДональдс»… Единое, сакральное, божественное, небесное объявляется несуществующим, профаническим, устанавливается атеистический режим чистого материализма. Ты его видел в советском эксперименте. Слушай сюда… Я наизусть запомнил строчки из Конституции СССР 1924 года… «Доступ в Союз открыт…всем…социалистическим…советским…республикам, как существующим,.. так…и имеющим…возникнуть…в будущем,…что новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще…в октябре….1917….года…основ…мирного …сожительства и братского сотрудничества народов, что оно послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику». Это же открытый официальный документ единого мирового правительства – не больше, не меньше… Цвет флага значения для людей с такими стремлениями не имеет, видимо… Демократию, так называемую, ты сейчас видишь в глобальном обществе потребления…. Все это одна и та же линия идет - власть четвертой касты – глобального пролетариата… С стремлением установить гармонию на земле - земной, материально-бытовой комфортный рай для всех.

Все было тогда слишком запутанно, Тобанов сделав вывод, что движение прогресса – самостоятельно, и не зависит от его решения принимать в нем участия или нет. Олег Валентинович не стал вникать в нюансы истории, а просто начал более усиленно реализовывать свои деловые замыслы, стараясь не отвлекаться от земного в область вредоносных, на его взгляд начала 90-ых, умозрительных философствований. С Садовниковым их отношения стали реже.

- Модернизацию надо проводить в первую очередь в головах. Наш пролетариат,- продолжал Чаков свое выступление по теме оптимизации,- умеет думать, но только не в ту сторону, куда надо нам. Есть понятие фотографии рабочего дня. Мы при помощи нее определяем время, когда человек работал и когда не работал. Провели исследование в Магнитогорске на нескольких предприятиях – выходит, что человек практически у нас всегда работал. Потом решили провести фотохронометраж – это уже другое исследование. И картина иная вырисовывалась! Как думаете, сколько надо время, чтобы нашинковать 3 кг. капусты? 12-15 минут. Как думаете, сколько ее шинкуют на предприятиях питания? 40 мин. Я подумал, может болезнь какая-то тяжелая. Профессиональный артрит, например. Захотел узнать, вызвал повара, спросил. Знаете, что он ответил? «Еще 12 минут порежу, и начнет работать линия раздачи». Понятно, да? Другими словами… Помните, я когда мы говорили о профессиональных, универсальных и табуированных операциях, я сделал акцент на том, что профессиональных операций у нас только 30 %. То есть на реальное приготовление нам нужен профессиональный повар всего на 2,7 часа в 8-ми часовой рабочий день. Это и есть 30 %. Что этот повар делает все остальное время? Все остальное время повар кропотливо и долго режет капусту, выносит посуду на линию раздачи и так далее. Повар будет растягивать все операции на 8 часов, которые можно сделать за 3. Просто надо идти с секундомером на объект, вставать рядом с человеком и засекать время. Это позволяет нам понимать, сколько времени человек зарабатывает деньги себе и нам, а сколько времени мы вынуждены содержать людей, которые не приносят деньги компании. Я не говорю, хорошо это или плохо, не говорю, что люди чем-то не тем занимаются, что это плохие повара. Все это говорит лишь об одном - есть наша вина, что мы не дошли до разработки этой технологии раньше. На этом погружение наше в производство не завершилось. Мы продолжили исследовательскую деятельность… Все операции можно разделить на основные и вспомогательные. Есть операции, на которых мы зарабатываем деньги – это, например, шинкование капусты, которую потом мы вправляем в салат и продаем. Теперь вспомните - сколько действий мы совершаем, чтобы нашинковать капусту – пойти получить капусту, пойти ее взвесить, взять разделочную доску, достать из загшника ножик, пошинковать капусточку, вытереть стол, дошинковать капусточку… И это еще не все… смотрите сколько действий сопровождает одну операцию… Дальше смотрим…. Большие столовые, коридор 20 метров… Повар идет в кладовку 20 метров, берет капусту, приносит на рабочее место, взвешивает ее, откладывает, сколько надо, потом остатки уносит, вспоминает, что не взял доску разделочную, снова идет в комнату для инвентаря, берет там доску, потом со стола соседки берет ножик и начинает шинковать. То есть реально замерено, что шинковать 1 кг капусты – 7 минут. 3 кг – 20 мин. Но действий, сопровождающих этот процесс, было совершено еще на 20 минут. Можно ведь сразу весы принести туда, где режется продукт… Очень хорош эффект свежего взгляда, ведь люди привыкли так работать, и не замечают уже ничего. Возникает вопрос – почему нельзя сразу подготовить на одном рабочем месте 4 доски, 4 ножа, 4 вида овощей, чтобы один человек не ходил весь день туда – сюда. В ответ фраза прозвучала классическая: «Досок нет». Иду в кладовку, там лежит 22 разделочные доски. Спрашиваю: «А это что?» Ответ: «А вдруг комиссия». Я им: «Так я для вас страшнее любой комиссии». В продолжение темы. В комнате отдыха одного предприятия питания увидел, как на микроволновке стоит салфетка, а на ней цветочки в вазе. Говорю им: «Мы ее вам купили для зала, для питающихся, чтобы люди к повару не подходили за разогревом блюд. Специально куплена». Слышу ответ: «А вдруг сломают». Поэтому тезис, что «Термос» что-то не покупает, давайте забудем.

- Я хотел бы подвести некий итог сказанному Станиславом Геннадиевичем,- опять включился акционер.- На какое бы мы предприятие питания ни приезжали, как бы оно не было оснащено оборудованием, сколько бы одновременно людей не кормили, везде соотношение одно и тоже. 60 % операций работников – это основные операции, которые дают нам денежный доход, а 40 % - это операции вспомогательные, не приносящие денег. Это еще одни цифры к размышлению. Везде. Сколько объектов вы исследовали?

- 15 предприятий питания.

- Это не говорит о том, что мы плохие руководители, или, что люди у нас плохо работают. Это говорит о погрешностях старой советской технологии 20-ых годов. С тех пор у нас с вами есть отдельно повара, отдельно посудомойки, отдельно грузчики. Каждый выполняет свою часть операций. Полезных среди них для капитала – только часть. У повара – это всего 3 час в день, грузчик – тоже 3. То есть использование категорийно персонала сейчас нам дает то, что сотрудники часть своего времени выбрасывают в пустоту. Категории поваров – это устаревший, мешающий развитию производства и бизнеса пережиток. Чтобы все это преодолеть, нам надо внедрять систему универсальных солдат. Это когда нет поваров, нет посудомоек. Берется общее количество операций, которые происходят в тот или иной промежуток времени, они все уже рассчитаны, и распределяются среди всех членов бригады….

- Ритуалы,- свое озарение испугано вставила советник генерального директора Людмила Гирлянова.

- Ведь многие,- не обратив внимания на реплику, увлеченно продолжал Тобанов,- из вас используют кассиров, когда не работает линия раздачи утром, как поваров холодного цеха уже сейчас. То, что мы разрабатываем – в этом же направлении будет. Система универсальных солдат – это будущее компании «ТермосСуп».

Гирлянова решила донести таки свою идею до акционера и по окончанию его речи официально взяла слово:

- Это все напоминает мне социальные ритуалы древнего Китая, когда чуть ли не весь день императора был строго расписан и регламентирован… А, раз так делал император, на него равнялось и все общество... Социальные ритуалы…

Ершов взглянул на сидящего рядом директора по персоналу Звездицыну, она утеряла внимание к выступлению советника и копалась в сумочке.

- Оксана Александровна, мне вам надо кое-что сообщить.

- Говори, только быстро.

- Концепция корпоративного праздника к 19-ти летию «ТермосСуп» в клубе «Самолет», которую я вам предложил – опасна..

- Чего?

- Я вспомнил, что это будет 11 сентября. Это день терактов Бен Ладена. Мы не можем называть программу «Взлетная полоса». Могут не понять…

- Головой надо сначала думать, прежде чем предлагать!- прошипела она,- я уже шефу доложила, он одобрил.

- Это сумасшествие. Как кощунство могут интерпретировать злые языки. Нам оно надо?

- Сумасшествие – это ты. Делай что хочешь. К завтрому мне нужна программа нового праздника. Пусть он хоть в сумасшедшем доме проходит. Я с тобой все нервы себе уже поистрепала.

Тем временем госпожу Гирлянову куда-то понесло, и в зале стали уже переглядываться.

- …современные общечеловеческие ценности, утвердившиеся в Европе и США – это есть по сути конфуцианские моральные установки….

Неожиданно она достала петарду и подожгла ее. Искры стали хлестать из руки Гирляновой. Тобанов сидел спокойно, остальные следовали его примеру.

- Не волнуйтесь… Это безопасно… Я сейчас изгоняю демонов… Вы это знали? Распространенные в России петарды являются элементом древнего китайского ритуала изгнания демонов в наступление астрологического лунного нового года… Это алхимия!... Бессмертная и просвещяющая алхимия...

Петарда догорела.

- Извиняюсь за столь экстравагантный ход… Зачем я все это говорю… Все просто. С течением времени выполнение строгих производственных регламентов персоналом Группы компаний «ТермосСуп» должно стать тем самым ритуалом, который будет скрепом нашего бизнеса.

- Достаточно здравая идея,- прокомментировал акт Гирляновой генеральный директор,- надо обмозговать ее со службой по управлению персоналом.

Глава Правительства РФ В.В. Путин, поздравляя сограждан с наступлением нового года, говорил: «Наступающий год – это Год Дракона… Надеюсь, Дракон принесет удачу, благополучие, процветание каждой российской семье». Китайские власти были в восторге.

- А сейчас Чаков… Станислав Геннадиевич, у вас еще был вторая часть. Прошу,- Тобанов посмотрел на часы,- у нас приближается кофе пауза.

- Продолжаю,- с удовольствием будто хрюкнул Чаков,- существуют два типа оптимизации основных и вспомогательных операций. Первое - реорганизация системы питания. Зачем заниматься приемкой сырья на двух-трех близстоящих предприятиях, если можно делать это на одном объекте, там же изготовить полуфабрикаты, а потом оттуда продукцию распределять по остальным двум объектам. Наша задача – уменьшить уровень вспомогательных операций и увеличить долю основных. Оставляя из двух-трех предприятий полного цикла - одно, мы сразу же поднимаем уровень соотношения основных и вспомогательных операций, в пользу основных, конечно. Концентрация производства приводит к тому, что в плане операций соотношение основных и вспомогательных повышается с 60 на 40 к 90 на 10. Концентрация производства на одном объекте – это высвобождение персонала на двух других. Я не говорю про увольнения… Мы просто изменили систему питания… Когда вместо 40 предприятий у нас одно центральное, то легче организовать систему контроля, брокеража. Уровень безопасности здесь выше… Второе - организация рабочего места по принципу согнутой руки. Когда мы начинали свою работу, я падал в обморок от тех действий, которые надо было осуществлять. Очень напряженно - с 7 до 10 утра.  Как только стукнуло 10 утра – ух, выдохнули, еда готова. Дальше по принципу дембельизма. Не дебилизма. Молоденькую девочку отправляют на линию раздачу, остальные рассасываются по кибиточкам – коренной цех, хлеборезка, кондитерка. Вшик и никого нет. Так происходит везде – утром напряг, а потом спад. У кого-то все 8 часов работают? Да? Давайте я приеду с секундомером... Знаете, что говорят японцы – делать быстро, это делать медленно, но без перерывов… Я не призываю вас все 8 часов бегать. Я здоровый мужик и думал, что за 3 часа утром я умру. Самое главное, что эта суета, эти пробежки по коридору, они никому не нужны. И мы стали с ними бороться. Разделили 176 операций, которые делает повар, по зонам, связанным с инвентарем, чтобы человек мог на зону зайти, как космонавт, и оттуда больше не выходить. Это зоны, которые сгруппированы по видам однородных операций, где обрабатывается максимальное количество продукции. На предприятии питания полного цикла вышло 12 зон. Это не значит, что надо 12 сотрудников.

При 12 зонах и соотношении основных и вспомогательных 90 на 10 - сейчас работает 3 человека, а раньше работало 7 человека. Количество питающихся не изменилось. Когда на объекте работало 7 человек, а я там с секундомером ходил, мне все подсказывали, что нужно, что записать. Когда стало работать 3, сказали - не мешай, мы работаем. Вот она – модернизация. Если бы не надо было жарить беляши, можно было бы обойтись 2 людьми. Самое интересное, что после модернизации я не увидел лиц изнеможенных рабов, звенящих кандалами. Никто в спину не плевал, ножик не точил. Люди подошли к рабочему месту, отработали 30 минут в спокойном режиме и пошли к другому рабочему месту. Медленно и с достоинством… Теперь они не сталкиваются с горячими посудами в коридорах… Вспоминаю картину – две маленькие тетушки под 70 лет вдвоем корячатся, кипяток снимают с плиты. При артритных ногах ковыляют с бидоном. Кто из нас додумался поставить рядом с плитой обычный стол, чтобы одна женщина спокойно могла этот котел передвинуть на стол и всегда иметь горячую воду рядом. Или еще – женщины впихивают на плиту эту кастрюлю с водой – я им говорю, вам что, тяжело шланг гибкий взять и протянуть от крана. Чтобы до плиты доставал. Сложно? Это маленькие хитрости без инвестиций! Представьте водителя троллейбуса. Если бы у него рычаг переключения скоростей был в двух метрах, он далеко бы вас увез?... Думаю, нет. Принцип такой – ваши люди на своем рабочем должны до всего дотягиваться, без беготни. Обычно возражают, люди не смогут работать в таком темпе. Да и не надо этого делать в бешенном темпе. Мы, как раз, не щадим ни себя, ни людей, если правильно не организуем работу. Главное – организация рабочего места. Если в изменение организации системы питания нужны инвестиции, то здесь они не нужны.

- По поводу беляшей,- Тобанов вспомнил историю и решил поделиться с аудиторией,- однажды в командировке я решил съесть наш беляш, на меня вытекает беляшный сок – первая мысль – закончилась командировка, пора в химчистку. Но я беру салфетку, все вытираю, и следов нет. Как потребитель я должен  задуматься, из чего сделан этот беляш… Надеюсь, наши посетители не такие вдумчивые в своей массе… Там у вас что-то еще было?...

- Да, о самом главном. О том, зачем все это делается и какие нам нужны управляющие предприятий питания для того, чтобы реорганизация была успешно проведена во всех региональных филиалах, а не только в Магнитогорске. Расскажу опять яркий пример. Кода я приехал в Бокситогорск, мне директор сказала: «У меня все хорошо, на объекте, который питает 300 человек, работают 3 повара, вам там делать нечего». Когда там стали делать хронометраж, она стала нервничать – «Я вам этого человека не отдам, у меня все остановится». Она испугалась, что мы хотим ее в невыгодные условия поставить. Но нам то это зачем? Она же нам деньги приносит. Мы стали думать, разъяснять. Когда мы сказали, что можно разбить работы по зонам, она увидела, что один человек лишний. Тогда она пошла по женскому пути, подумала и сказала: «Ладно, я вам этого человека отдам, купите мне шинковальную машину». Понимаете, это нормальный подход руководителя. Купили ей шинковальную машину, она берет и еще троих убирает на другом предприятии питания, которые занимались шинкованием. Убрав их, говорит уже: «Купите мне два комплекта полных посуды на 400 человек». Пошла игра. Это нормальный подход руководителя с коммерческой жилкой. Идет интерес к работе. Вы радуетесь ее коммерческому успеху или возмущаетесь?... А что персонал… Персонал радуется. Очень радуется. Помните, я говорил про объект, где вместо семи поваров стало работать три. Заработная плата у них выросла на 25 %.

Гирлянова снова хотела что-то сказать, но Тобанов взглядом дал понять, что делать этого сейчас не надо:

- Спасибо Станислав Геннадиевич, исчерпывающий доклад, думаю…

Рядом с Василием Звездицына скандалила с начальником организовывавшего конференцию Корпоративного учебного центра:

- Как забыли салфетки купить!- плескала слова в телефонную трубку она,- меня Тобанов убьет. Я тебя покусаю сейчас. Пошли быстро кого-нибудь в магазин. Я потом деньги отдам. Бегом! Бегом! Мы через три минуты уже выйдем…

- …все поняли,- продолжал генеральный директор,- то, куда будет двигаться компания – это система «Универсальный солдат». Очень правильный подход – зачем компании оплачивать простои персонала… Каждый из вас через некоторое время получит из управляющей компании описание технологий и будет внедрять их у себя на местах, так что готовьте уже персонал… То, что мы сейчас будем в ближайшие года делать – это действительно эпохально для России. Ужесточающаяся на рынке конкуренция заставляет нас искать пути к экономии, сокращению затрат, и модернизация – один из таких путей. Можно сказать, что мы вынуждены стать современными, сильными и технологичными… У кого-то есть еще что сказать?... Так, понятно, все хотят есть.

Тобанов говорил так, будто каждое слово проверял на смысловое содержание, обдумывал, выбирал из нескольких вариантов. Эта вдумчивость завораживала, его можно было слушать часами. Он любил делать предположения, находить тайные, скрытые мотивы того или иного поведения человека.

По дороге на кофе-паузу Василий подбежал к генеральному директору.

- Олег Валентинович, смотрите, какие формулировки люди придумали.

Ершов сунул Тобанову пакет из-под пирожка «Монастырского», с текстом:

«Продукт приготовлен по технологии, исключающей замораживание и применение консервантов. Упакован во влагостойкий дышащий пергамент с оптимальными параметрами защиты от внешней среды и сохранения вкусовых свойств».

- Мне это зачем? Отдайте маркетологам. Что с концепцией по корпоративному празднику?

- Будет.

- Вот иди и делай…. Взлетная полоса, блин…

«Шалфея-прорицателя» они все что ли обкурились сегодня»,- подумал Тобанов, вспоминая за кофе-брейком историю с петардами и Гирляновой.

Василий захватил пакет в чебуречной возле м. Китай-город два дня назад. Ему показалось тогда, что в этих нескольких словах текста скрыта какая-то рекламная мощь, они вызвали в душе менеджера по проектам небывалый восторг, заразить которым он сразу захотел не кого бы то ни было, а генерального директора.

В чебуречной за соседним столом он увидел того самого пьяного мужика, у которого вынул когда-то из кармана сотовый телефон. Глухонемых рядом не было. Среда. 19-22. Василий сюда приехал специально, его что-то мучило уже долгое время.

- …значит так, ребяты,- говорил обворованный трем собеседникам, существенно младше его по возрасту,- помещение я нашел, в ближнем Подмосковье. Это бывший психдиспансер, но нас это мало трогать должно, пусть хоть дворцом бракосочетания будет, мы туда не жениться ходить будем. На Северо-Востоке. Как раз наше направление. От Москвы после работы ехать 45 минут на электричке, от «Комсомольской». Лады?

Сейчас Василий мог достаточно хорошо рассмотреть своего давнишнего знакомца. Неожиданно им оказался достаточно крепкий мужичок лет 50, скуластый, коротко стриженный, ладно одетый в брюки, жилетку и рубашку без галстука. Того пьяного обалдуя, что шатался на лестнице в подземном переходе, узнать в нем было очень сложно.

- С местной администрацией я уже договорился. Тренироваться можем хоть каждый вечер. Надо будет из старого зала забрать весь инвентарь. Что там у нас, Демыч, осталось…

Молодой спортивного вида человек произнес так, будто уже несколько раз делал это - с легким недовольством от набившего оскомину вопроса:

- Два мешка, настенная подушка, колесо, кувалда, скакалки - штук 15, пневамтка… А душ там есть?

На его футболке черным по белому было написано: «ЗОЖ. Здоровый образ жизни».

- Да. С холодной водой. Как раз то, что надо… Перчатки я привезу, шлемаки… Сколько будет людей?...

Насчитали человек 25. Возвращать телефон Василий не решился, стало стыдно.

- Глухонемые придут?

- Должны.

Ершов вспомнил свой первый бой, который пришелся не на ринг, как то планировал тренер, а состоялся в ситуации форс-мажора на улице. На тот момент Ерш отходил на секцию уже четыре месяца, работал в парах и чувствовал себя весьма уверено по сравнению с тем самоощущением, которое он имел в абсолютно пацифистской ранней юности.

«Груша»,- пронеслось в голове у Ерша сразу после того, как оппонент, с которым последние 10 минут того вечера шел разговор на повышаемых с его стороны тонах, сделал отчетливый шаг от провокационных криков к действиями и несколько раз толкнул Василия в плечо.

- Хочешь, чтобы мы оба в милицию или в полицию уехали,- орал он,- давай!

Оправдание для удара в голову стоящего напротив человека теперь у Ершова возникло само собой, и он перестал колебаться на счет того, есть ли обоснование для перевода отношений с ним из фраз словесных в действие. Соперника звали Александр. Это был бывший молодой человек девушки Веры, за которой Василий ухаживал уже 4 месяца. Александр не первый раз появлялся на горизонте за это непродолжительное время. Впервые русский герой увидел его на фотовыставке – незнакомый человек позвал его девушку поговорить на несколько слов, она спросила разрешения и отошла.

- Это так, знакомый, забудь, мы в одной компании ездили в Черногорию.

Вася забыл. Вера была 30-ти летней девственницей, ходившей с 12 лет в воскресную школу при церкви. Василий посчитал, что ему попалось настоящее сокровище, и нудился к ухаживанию, как мог, внутренне признаваясь себе, что искры между ними все же не хватает. Как это часто бывало в его жизни в последние годы. «Почему я решил,- находил обоснования тогда Вася,- что достоин того, чтобы любить другого. Это далеко не каждому дано. Раз любви нет, значит надо просто быть рядом с тем, кто очень хочет этого, семья – это служение. Буду служить чувствам этой девушки всю жизнь». Вера оказалась болезненно впечатлительной и во многом неуверенной, но достаточно сообразительной и красивой. Она так быстро и многократно начала говорить Васе о своей решительной любви к нему, что тот вынужден был отвечать тем же, не найдя сил признаться в правде ни себе, ни, тем более, ей.

Нечто подобное у него уже когда-то было, но все те другие особи, говорившие о любви, не были православными.

Ради Веры Василию пришлось расстаться с некими параллельными отношениями. Девушка Катя, к которой Ершов на момент знакомства с Верой присматривался, под напором четкой определенности воцерковленной девственницы была сначала отодвинута на второй план, а потом и вовсе забыта. Линия жизни Василия повернула под углом благого посыла новой избранницы - изначально абсолютно явногого и открытого, чем он и был тронут до глубин узголодавшейся по доверительным и прямым отношениям души.

- Я тебя люблю,- многократно убеждала его Вера при каждой встрече.

Через какое-то время Александр появился снова. На улице он подошел к Вере и, совершенно игнорируя присутствие Василия, стал продолжать с ней разговор, видимо произошедший ранее между ними в сети интернет на социальных сетях. Вера пыталась его игнорировать. Сказав еще несколько слов, принебрегая Васей, Александр пошел своей дорогой, довольный выполненным.

- Извини,- пояснила Вера,- он мне неприятен, сам звонит.

- Тебе лучше с ним не общаться вообще, а то он может твое поведение трактовать, как благосклонность. Если будет надоедать – сообщай.

- Этого больше не повториться.

В третий раз Саша стал усиленно названивать Вере в течение целого вечера, та начала нервничать, а когда они подошли к подъезду девушки - Василий провожал ее до дома - то Александр стоял возле двери и курил. Разговор по телефону часом ранее между двумя мужчинами не сложился.

- Мне надо с тобой поговорить,- обратился человек к даме, опять не замечая Ершова,- пусть он уйдет.

По телу Василия пробежал адреналиновый импульс.

- Уйди,- нервно заорал юноша,- ничего не говори, уйди.

Чувствовалось, что он не в себе. Василию не хотелось накалять ситуацию. Он решил сделать уступку.

- Да, конечно, если тебе надо с ней поговорить, я отойду, поговори. Я буду рядом.

- Заткнись,- заорал Александр.

- Пожалуйста,- Василий старался быть как можно вежливее, не надо повышать голос,- вы хотели поговорить, разговаривайте.

Услышав, что между им и Верой все давно закончено, Саша подбежал к близстоящему дереву и со всей силы ударил в него кулаком:

- Он не любит тебя.

У Василия мелькнула мысль, что Саша прав, но он отогнал ее, взял Веру и проводил до квартиры. Когда вышел на улицу, соперник курил и молчал.

- Прошу вас,- обратился к нему Ерш,- больше Веру не тревожить. Она – моя девушка.

- Пошел прочь,- заистерил оппонент и несколько раз толкнул Василия в плечо,- в полицию хочешь, чтобы мы уехали.

Политические переговоры завершились усилением конфронтации.

После толчков, Вася, уже не задумываясь, направил два прямых удара в голову сопернику. Так, как учил тренер – оттолкнувшись носком ноги от пола, на рычагах конечностей, пытаясь четко держать корпус, он вложил всю убойную силу в завершающий механизм тела кулак.

 Бум.

 Бум.

 После каждого удара голова Александра отлетала сантиметров на 30. Васе понравилось. Молодой человек явно не ожидал такого резкого поворота. После двух ударов он повис на левой руке Ерша, у того из кармана выпал телефон, но сейчас это уже не имело значения. Ерш стал бить человека правой, но для механики уже возможностей не было, вскоре и правая рука была оплетена конечностями «ее бывшего». Он не наносил ответных ударов, будто бессловесно просил перестать его травмировать.

- Ты первый это заварил,- вернулся к переговорам Ерш,- все, хватит, расходимся.

Нервного ответа пока не последовало, Василий остановился, Саша отошел в угол, к подъезду и начал снова приказывать Ершу уйти. Тот искал выпавший телефон и наткнулся на гарнитуру-наушник, упавший с Саши.

- Вали отсюда,- орал тот.

Захотелось раздавить гарнитуру, подлететь к нему еще раз и добить, тем более, у молодого человека уже откуда-то шла кровь.

Но Ерш поднял гарнитуру и кинул Саше:

- Лови, это твое.

Недовольство с его стороны продолжало выражаться, но они оба знали, кто вышел победителем, поэтому Василий перестал воспринимать его слова в серьез.

Сев в такси, Василий стал сожалеть, что нанес ему так мало повреждений.

Из колонок автомагнитолы такси раздается припев песни:

- Вы все равно разбежитесь…

Ерш начал представлять, как производит больше прямых акцентированных ударов правой.

«Наверное, в таких случаях надо добивать»,- говорила ему гордость.

- Он несколько месяцев,- рассказывал менеджер эту историю Лизогамскому,- пытался своим поведением доказать мне, что у него не голова, а груша, набитая песком. Когда я поверил в это, то стал бить туда кулаком, как привык.

Вскоре менеджер по проектам Василий Ершов сделал предложение литературному работнику Вере Метенко стать его женой, и она согласилась. Несколько следующих месяцев прошли для него сначала в необходимости доказывать и оправдываться, ибо Вера стала все чаще и чаще заявлять, что он ее не любит, а затем в укореняющемся безразличии защитного характера – ее росшее недовольство стало третьим лицом между ними. Стали возникать вопросы.

Накануне подачи заявления в ЗАГС, после очередных заверений Веры в серьезности намерений создать семью, она просто исчезла, перестав брать трубку и отвечать на электронные письма, оставив  на прощание несколько презрительных замечаний в его адрес по каким-то малозначащим поводам, вспомнить которые было уже трудно.

В этой психологически сложной ситуации у Василия было только два пути – ненавидеть ее за предательство, трусость, таить обиду, злобу и недоверие, пролистывая в голове картины мести и поводы из совместного прошлого, пригодные к осуждению. Или возблагодарить Бога за все произошедшее, ибо Ему виднее то, как лучше. Вася то называл девушку благодетельницей, которая дала ему возможность иметь больше веры Творцу, то жаждал ее бездетной одинокой сумасшедшей старости, но прекрасно понимал, что ответ у данного вопроса судьбы должен в итоге остаться один.

Лишь воевать за сердце Веры не хотелось однозначно, хотя она ждала именно этого и ничего иного. Уже на втором свидании она заливала Василия комплиментами и жестами, полными любви и преданности, но молодой человек не оправдал надежд, ожиданий и требований девушки, за что и был выметен, уступив место более достойному.

Ожидания, ожидания, ожидания…

Пребывание в неизменном состоянии с расчетом на наступление какого-то события в больше мере проистекает из богатой необузданной фантазии, поэтому чудеса обычно происходят там, где мозг тяготеет к простоте, а мыслительная воля не дает ходу разыграться в воображении тем картинам, которых реализации очень-очень хочется.

- В общем-то,- считал на эту тему философствующий товарищ Василия,- любые конкретные ожидания – это всего лишь наркоз от страха неопределенности будущего, такие определенные ожидания, которые потом таки и оборачиваются именно ударами судьбы.

Некую простоту восприятия Ершу позволил обрести бокс.

- В боксе, как в жизни,- говорил тренер,- кто решается на атаку, тот рискует получить по голове. Страхи испытывают все. Мастерство в том, чтобы не обращать на него внимания и действовать, исходя из выбранного плана. За рингом очень всем хорошо видно – боец в нем стоит или трус. В ринге учишься преодолевать свой страх. Первый урок – когда дерешься и не знаешь, что делать, надо хоть что-то делать, чтоб соперник не понял, что ты завис. Когда возникает желание уйти с ринга, страх, паника – просто бей соперника, чтобы он не воплотил твои мысли в реальность. Как заставить в бою себя не думать – «это всего лишь тренировочный бой, спорт, ринг, а значит, есть куда отступать?» А, хер его знает. Главное в бою, убедить себя, что отступать некуда, что не будет финального гонга. Убедить себя, что эти три минуты – последние в жизни. И дальше при любом действии в жизни мыслить так же. Отступать некуда! Некуда! Некуда! Готовность получить по голове ни за что должна быть весомее убеждения, что смысла особо получать по голове здесь и сейчас, в принципе, нет. Убедить себя в том, что от боя в риге зависит будущее, сказав, что из него ты выйдешь другим человеком – либо с побежденным страхом, либо закабаленный новыми страстями. Не беречь себя. Быть готовым жертвовать сбой. Это основа преодоления страха и последующих побед. В боксе лукавить невозможно.

Когда начинаешь проявлять активность в чем-то, сразу становишься объектом приложения чужих накопившихся неудовлетворенностей бытием - и пойдут удары за ударами – бум, бум, бум.

В приближающуюся Пасху Василий предложил не только вывесить прошлогодний плакат, принесенный Людмилой Гирляновой, но также размесить на респешене кулич, яйца, свечи и икону Иисуса Христа.

Совещание по этому поводу в дирекции по персоналу «ТермосСуп»сопровождалось бурями возмущения.

- Я против иконы,- заявила директор по персоналу О.А. Звездицына,- у нас бизнес, мы деньги зарабатываем, а деньги, как известно, это зло, что противоречит христианству. У нас не религиозная организация, а бизнес. Какое право ты имеешь пропагандировать в офисе веру?! Не надо никаких икон, свечей. У нас в офисе молодежь работает, она этого не поймет. Не надо нам здесь в «ТермосСуп» никакого Бога.

Таким образом, на ресепшене Группы компаний «ТермосСуп» по инициативе менеджера по проектам были размещены к Пасхе только кулич и яйца. Через несколько дней секретарша, сидящая там, стала распространять слухи, что яйца протухли и воняют. Брать их люди отказывались. Кто-то нарисовал на одном из яичек синей ручкой логотип компании. Гирлянова остановила Василия в коридоре и сказала:

- Бог ведь в душе. Зачем вы раздражаете коллектив офиса сомнительными религиозными образами, зачем провоцируете,- говорила он снисходительно, как с малышом.- Есть гораздо менее спорная древность. Пойдемте ко мне в кабинет.

Ершов стал замечать, что почему-то образ Иисуса Христа вызывает в определенной массе людей достаточно активную аллергическую реакцию и неприязнь, гораздо большую, чем реальные факты неприкрытого зла, творящиеся вокруг, на которые эти же самые люди обычно закрывают глаза и предпочитают умалчивать, игнорировать, не замечать и не разрождаться возмущением. Странным также казалось то, что из всех социальных групп, с которыми ему приходится сталкиваться в течение жизни, на улице и в быту, на работе и в подъезде дома, об Иисусе Христе с благодарением Василию говорили только незнакомые маргиналы и бомжи, потерянные, встречающиеся на улице с протянутой беспомощной рукой и верой в то, что на еду денег найдется.

- Спаси тебя Христос,- обычно говорили бомжи, когда он клал им в кулак десять рублей.

А сейчас перед ним сидит госпожа Гирлянова, кандидат психологических наук, владелица автомобиля «Maserati», светская львица, успешная и самореализовавшаяся, которая пытается заставить его не думать о Христе, предлагает иные философско-религиозные варианты и приложения.

- Самое справедливое общество, государство, строй – это Китай. Китайская национальная идея – учение Конфуция…

- Людмила Мстиславна, я это уже слышал, на конференции.

В ее кабинете дымили благовония. На подушечке сидела миниатюрная собачонка по прозвищу Булька.

Если Ершов при встрече с новым человеком прощупывал его на предмет внутренних установок и ценностей, то Гирлянова сразу пыталась понять степень управляемость и подчиняемости человека ее власти. Обычно она просила его что-то сделать такое, что ей самой было бы не трудно осуществить, но в момент выполнения такой просьбы между двумя людьми фетишировалась иерархия, которую потом можно было легко развивать в сторону усугубления, а после трех-четырех выполненных просьб исполнительность человека обращалась в его внутреннюю установку.

- Это и есть управленческий магизм ритуалов…,- пояснила намеком свои тайны она,- вы в Поднебесную слетайте, не пожалеете. Они не верят в загробную жизни, поэтому у китайцев нет отходных путей – идеальное справедливое общество они строят только здесь и сейчас, на земле. Все духовное и них сугубо практично. Я там училась в одной из Школ. Как раз перед приходом в «Термос». Могу дать адресок… Только пусть это останется между нами…

- Хорошо, я подумаю, спасибо,- отвязался от нее Вася.

продолжение - глава 25

в начало трактата