23.
- Ты самый образованный из нас,- неожиданно начал Виссарион, инженер из «ТермосСуп», видимо, завершая этап многомесячной обработки Ерша цитатами, брошюрами и видео-фильмами о «Русских маршах»,- мы с ребятами подумали…
Вася несколько раз слышал от инженера о его друзьях и мог предполагать, что вокруг того образовался некий кружок по интересам, в который его тоже включили.
«Меньше надо поддакивать людям под всякий бред»,- внутренне попытался расстроиться Ерш с такого начала разговора, но продолжал улыбаться и следить за тем, к чему ведет ниточка чужих слов.
-… надо что-то делать, хватит баклуши бить. Самое правильное сейчас – это помощь фронту, который протянулся по территории государства Израиль…Государству, понятное дело, в кавычках…
Вряд ли «палестинские братья» предполагали, что в одном из спальных районов Москвы живет простой советский человек с женой, ребенком, средним специальным образованием, небольшой зарплатой и увлеченностью компьютерными играми, который, получив необходимый опыт стратегического мышления из виртуального мира, захочет воплотить его в мир реальный и политический, чтобы, в итоге, почувствовать свою значимость и полезность в борьбе с мировым злом, которое каждый сейчас определяет для себя сам.
- …мы посидели на кухне, подумали и поняли, что нам нужны международные связи… Попросту, культурные знакомства. Для дальнейшего оказания финансовой помощи палестинским братьям в их праведном деле. Ты – человек коммуникабельный… Деньги ребята найдут и для твоей поездки, и для дальнейших стимулирующих так сказать вливаний в нашу борьбу,- за время работы в офисе Виссарион научился пародировать тон и язык менеджеров.- Начнем бить врага в его логове. Но это уже тебя волновать не должно... У тебя получаются отличные фотографии природы, а там есть что посмотреть и куда поездить…
В жизни все оказывалась гораздо проще, чем это пытаются представлять аналитики, политологи и конспирологи.
Чтобы не чувствовать себя пособником террористов, в поездку Вася собрался вместе с Лизогамским, который грезил установить связь памятника «Атомимум» в Бельгии со схемой расположения неких саферот и поэтому хотел встретиться с рядом влиятельных каббалистов на севере Израиля, которых ему уже давно рекомендовали в министерстве.
«Ты не пожалеешь, это мудрейшие люди, полезные знакомства»,- убеждал он Василия. Тот сдержанно молчал.
Однако в последний день госчиновник изменил планы из-за важных дел и в аэропорт с билетом Москва-Тель-Авив-Москва менеджер по проектам поехал один. В целях конспирации представители группы Ильи от проводов воздержались. Первым пунктом для длительной остановки был намечен, как и полагается, культурный центр Иерусалим. Телль-Авив Ершову, проявляя завидное единодушие, рекомендовали пропустить они оба - и инжерен-электирик Виссарион, и секретарь министра Лизогамский.
Иерусалим впечатлил особенно ночью.
Ночью старые кварталы Иерусалима, опустевшие торговцами, туристами и праздношатающейся публикой, становятся одним большим каменным дворцом, с плотными вездесущими белыми камнями полов, стен и многочисленных арок которого теряешь ощущение улицы. В мерцании нечастых фонарей и нескольких силуэтов собственной тени здесь можно ходить между закрытыми мечетями и храмами, как ходили миллионы людей за трехтысячную историю города в поисках своего места в череде бесконечных отношений и многочисленных процессов. Крестоносцы, арабы, христиане, римские губернаторы, персы, турки-сельджуки, опять крестоносцы, опять арабы, опять христиане оставляли в этом городе свои эмоции и жизни.
В зное концентрированной истории путник иногда не отказывал себе в том, чтобы на несколько минут остановиться, присесть и перевести дух в одном из многочисленных ресторанчиков и кафетериев.
Чай в бесконечном дворце, в тайной крепости с тысячами комнат – Иерусалиме XXI века - подают с мятой, опустив несколько листочков в чашку, наполненную кипятком.
Сейчас он было особо необходим, ибо несколько десятков минут назад, будучи в гостинице, Василий Ершов, вернувшись в своей номер из душа и увидев на стуле сухое приготовленное полотенце, понял: только что он вытирал голову поднятой половой тряпкой, а не своим бельем, случайно упавшем с вешалки в кабинке. Осознав это, он принял ситуацию, как свершившуюся и неизменную, оделся и вышел на улицу по направлению к ближайшему кафе. Усевшись в кресло, не теряя нити размышления, которая тревожила его формирующуюся в отношениях с женщинами, душу, он заказал чай.
- Любовь ли то чувство,- размышлял он,- когда женщина, в ответ на охлаждение к себе мужчины, возгорается к нему желанием или же это всего лишь страсть ущемленного самолюбия, которая сразу же прекратит свое существование, как только будет успокоена?.. И есть ли другой уровень отношений, кроме игр на чужих страхах и комплексах? Способен ли кто из человеков на большее, чем драконить другого мутным шантажом психо-соматической эротики?
В свободные минуты он любил поразмышлять в отношении тех или иных событий, которые приходили в его жизнь достаточно часто ввиду открытости к миру.
На столике в кафе лежало не только меню.
«Семинар на тему «Здоровье и Кабала» состоится 24-25 июля в оздоровительном комплексе «Шорашим», расположенном на территории национального заповедника в западной Галилее, между Маалот и Кафар Вардум. Вас ожидают завораживающие пейзажи, кристально чистый воздух, неповторимая атмосфера субботнего покоя, трапезы с богатым выбором традиционных блюд (полный пансион), а также проживание в комфортабельных номерах, и, конечно, множество увлекательных лекций. Великолепный отдых для души и тела!»
Увидеть в Израиле красочный буклет отличной типографской печати с подобным текстом на русском языке для Ерша оказалось уже не так удивительно - несколько дней, что он прибывал в государстве, созданном за 50 лет движением сионистов-иудеев, то тут, то там на его глаза попадались различные печатные материалы религиозного содержания на русском языке. От листовок «Дорогая сестра!», в которых объяснялось, что каждую пятницу, перед началом субботы полноценная хозяйка еврейского дома должна зажигать две свечи и молиться. До информационного бюллетеня о еврейской религиозной жизни «Шофар», где была размещена реклама книги Любавического рабе «Сердце хасидизма»: «Как только ребенок научится складывать слова,- учил рабе,- обычно на втором году жизни – его следует обучить фразе: «Тору заповедал нам Мойше – наследие общины Якова». Само собой разумеется, ребенок слишком мал и не понимает, что такое Тора, кто такой Мойше и что такое община Якова. Тем не менее, он должен выучить слова, которые станут первым законченным предложением в его жизни».
Стоит заметить, что на еврейском языке подобных агитационных материалов с изображением благочестивых иудеев здесь было гораздо больше. Ерш сразу понял, что попал в некое теократическое образование, где религия занимает серьезное место в обществе. Например, в городских автобусах Иерусалима постоянно находилось несколько человек, читающих молитвы, шепотом, абстрагировавшись от окружающих. А к Стене плача в течение каждого дня прибывали непрекращающимся потоком молодежные религиозные организации, девушки и юноши которых, завидев иудейскую святыню, начинали громко скандировать речевки и размахивать флагом со звездой Давида. Старшее поколение более сдержано в эмоциях. Женщины одеты строго – юбка, блузка с длинным рукавом, косынка, повязанная узлом назад. Мужчины – по вечной еврейской моде – черный пиджак, брюки, ботинки, шляпа с полями, белая сорочка. У Стены плача разделительная полоса – мужчины и женщины молятся не вместе. Вечером людей здесь много больше, чем днем. Бывает, мужчины собираются группами, рассаживаются на приготовленных пластиковых стульях и при руководстве учителя, рабе, читают еврейскую Тору. Гражданином Израиля может стать только тот, кто в графе «религия» множества анкет, укажет – иудаизм. Очень строго. Представители иных конфессий не могут быть гражданами этого демократического государства.
Ерш пил чай, изучая буклет с каббалистской символикой. Над Стеной плача в этот момент мусульманский мудзин начинал призывать верующих к молитве в мечеть Аль-Акса.
Между двумя этими антагонистическими мирами - еврейским и мусульманским – блокпосты и солдаты прямо на центральных улицах Иерусалима. Мечеть Аль-Акса - первое монументальное сооружение ислама, выстроена в 687 – 691 годах на вершине горы Мориа, где Авраам готов был принести в жертву Иакова, а чуть позднее Соломон, царь иудейский, построил Первый Храм. Мусульмане почитают это место ввиду того, что именно отсюда Мухаммед в 621 году возносился на небо. Именно здесь иудеи обязаны воссоздать Храм, чтобы туда явился мессия, которого они ждут несколько тысяч лет и именно для этого воссоздали сейчас Израиль.
Ершову понравилось в этой пестроте противоположных религиозных идей и людей, сгруппировавшихся на столь малой территории. Концентрация истории здесь действительно зашкаливала, а клубок не имел, видимо, шанса на мирное нахождение прямой и единственной нити.
Русский менеджер поселился в Иерусалиме в «Citadel Yout Hostel» на Маркс стрит,20. Это была арабская гостиница, где изначально мест не оказалось, о чем Ершу сообщили после часового ожидания в толпе европейских студентов.
- Есть места на завтра, на сегодня нет.
Но когда он уже уходил, лысый араб-администратор, с повадками сдержанного английского джентльмена, предложил ему:
- Рут?
Из опыта общения с администраторами на английском языке, Ершов знал только слово «руум» - «room» - «номер», и посчитал, что для араба это видимо одно и тоже.
Не задумываясь о последствиях, он махнул и согласился. Хотелось поскорее лечь и расслабиться. Ерша повели по узкой лестнице, все выше и выше, он стал предполагать, что сейчас предложат чердак, захламленный чем-нибудь, пока он наконец не понял, что путь ведет на крышу, где его взору открылась совершенно удивительная картина. Вся крыша была покрыта матрасами и одеялами, на которых располагались путешественники – молодежь с рюкзаками. Василий, не раздумывая, согласился. И засыпал этой ночью он, бросив рядом с собой рюкзак, глядя в иерусалимское небо. Холодно не было, теплый ветер делал погружение в сон сказочным. Где-то рядом, в замке Давида, где частенько проходили концерты, звучала классическая музыка; совсем рядом бил колокол Храма Господня; чуть вдали опять голосил мудзин мечети Омара. Во сне русский искатель истины парил над этим сгустком и ждал, что еще ему принесет следующий день, ибо в московском аэропорту 24 часа назад день принес ему массу непредполагаемых нюансов.
В загранпаспорте Ершова Василия стояла виза исламской республики Иран, что вызвало нескрываемую тревогу у работников израильской авиакомпании. Ерш, конечно, знал, о сложных взаимоотношениях и угрозах начала войны между этими странами, но не представлял, что для Израиля это так серьезно. Работник компании, увидев визу враждебного образования, сразу отвел Ерша в сторонку и, попросив подождать, удалился, а через несколько минут к Ершу подошел уже другой человек - постарше-посерьезнее. Он представился сотрудником службы безопасности авиакомпании и предложил ответить на несколько вопросов. Выбора у Ершова не оставалось. Пристально вглядываясь в мимику русского путешественника к нему стали методично вопрошать:
- С какими целями вы посещали государство Иран?
- Я интересуюсь историей традиционных культур. Был в Индии, Мьянме, Эфиопии. В Иране интересовался памятниками архитектуры древней Персии. Я фотограф,- наивно повторил Василий легенду, которую уже сотни раз говорил всем тем, с кем общался заграницей и тем, кто узнавал про его поездки среди знакомых и коллег.
- Сколько времени вы провели в Иране?- тон вопроса стоял неизменно жестко.
Руки Ерша стали потеть:
«Имеют ли они право снять меня с рейса?»
- Одну неделю?
- Где вы останавливались, есть ли у вас в Иране знакомые и родственники?
- Жил в гостинице.
«Их, наверное, тренируют как-то, чтобы нервозность вызывать у допрашиваемого»,- подумал Ерш.
- Знакомых нет.
«Давать минимум информации, отвечать строго на вопросы, не больше».
- С какими целями вы посещали Иран?
Ерш без раздражений повторил свой уже звучавший ответ и отметил про себя особенность методики службы безопасности.
- Остались ли у вас в Иране знакомые?
- Нет.
- Давал ли вам кто-нибудь из знакомых что-то провезти в Израиль? Свертки? Коробки?
- Нет.
- Спасибо, извините.
Неприятный разговор для Ершова не закончился. Из служебного помещения вышла девушка и попросила разрешения задать несколько вопросов. Все повторилось снова. Потом появился третий сотрудник и провел свой допрос с теми же вопросами.
Видимо, менеджер по проектам «ТермосСуп» внушил таки доверие спецслужбе, но сумку, которую у него сразу изъяли, вернули изрядно перепотрашенной. Ее явно в подсобном помещении высыпали и переворачивали. На паспорт Ершу разместили наклейку, по которой на каждой линии таможни и в Москве, и в Израиле его отводили в сторону от общего потока и проверяли каким-то особым способом.
И все же мировой террорист № 2 Ершов Василий прошел на борт самолета и успешно долетел до Тель-Авива, откуда за 1,5 часа на автобусе доехал до Иерусалима.
- Интересно,- подумал наш герой, когда ему выписывали карточку на проживание в арабской гостинице «Citadel Yout Hostel»,- клерк понимает, что значит эта наклейка на паспорте.
Скидку не дали.
- Здесь, в Израиле, просто боятся начала ядерной войны с Ираном. И ее очень отчетливо допускают, не видят препятствий, зная иранцев,- пояснила ему русская репатриантка, подрабатывающая в Иерусалиме гидом. Ерш познакомился с ней в кафе. Первым или одним из первых вопросов ее был:
- Вы еврей?
Впоследствии, за эти две недели, проведенные в еврейском государстве, Ершов стал осознавать, что израильское общество построено на обыкновенном национализме, без которого не были бы сохранены в эти несколько тысяч лет ни вера, ни традиции евреев. Да, именно национализм позволил иудеям выживать в экстремальных условиях чуждой, постоянно чуждой среды. Традиция здесь не стала элементом фольклора, а была реальностью бытия внушительной части общества. Это заслуживало уважения, и русский путешественник порой с завистью смотрел на одетые в национальные костюмы массы. «Интересно,- пытался думать он,- а почему у нас такого не сохранилось?»
- Нет, я русский,- ответил он девушке-гиду.
Та быстро потеряла интерес и через десять минут была вынуждена распрощаться.
- …Талмуд рассказывает… - прочитал Ерш слова рабе Любавического в одной из прихваченных где-то в центре Иерусалима брошюр,- …группа ученых установила причину необъяснимого анормального поведения одного из детей. Выяснилось, что его мать при зачатии не соблюдала Тахарас Хамишпаха – законов семейной чистоты… Одна из основных задач еврейского образования – в подготовке ребенка к жизни в обществе, где евреи остаются в меньшинстве. Мы всегда были «самой маленькой из наций», но наша сила не в количестве. Удел еврейства – быть «царством священников», священной нацией, живущей согласно Торе. Строгое соблюдение наших Мицвот в повседневной жизни сделало нас «особенными», отличными от других, и именно в этом наша сила, сохранившая нас по сегодняшний день… Необходимо и жизненно важно искоренять из сознания еврейских детей комплекс неполноценности, порождаемый еврейским происхождением и жизнью в нееврейской среде. Нужно объяснять нашим детям, что демократия и свобода – не котел для ассимиляции, а скорее наоборот: это привилегия и право жить согласно вере отцов, не прибегая к компромиссам… Евреи становятся самым сильным среди народов и не страшатся 127 стран, о них говорится в истории праздника Пурим, эти страны поклоняются пустым идолам. Еще находясь в галуте, рассеянные среди народов, евреи являют собой единый народ, сильный и явный, ибо они не следуют велениям королей из крови и плоти, когда эти веления не соответствуют велениям Короля мира, самого Короля королей, Святого – да будет он благословен… Это приводит к истинному освобождению – освобождению духовному, когда евреи возвращаются к Б-гу и Торе, и освобождению в прямом смысле этого слова – из тьмы горького галута, и выйдут евреи – сильные и прославленные – встречать праведного Мошиаха.
Человек, писавший этот небольшой текст по воспитанию детей - Любавический равин Манахем М. Шнеерсон - является одним из идеологических руководителей создания государства Израиль.
Спустя несколько дней Ерш еще раз вспоминал словах раввина по воспитанию нового поколения иудеев – это произошло после того, как араб в Хевроне, городе, входящем в состав Палестины, в нескольких десятках километров от Иерусалима, показал русскому цитата из сочинения Адольфа Гитлера «Моя борьба»: «Кто говорит о высокой миссии немецкого народа на этой земле, тот должен понимать, что миссия эта заключается только в создании такого государства, которое будет видеть самую высокую свою задачу в сохранении и поддержке еще сохранившихся наиболее благородных частей нашего народа, а тем самым и всего человечества… Именно нашему немецкому народу, которому сейчас приходится испытывать унижения со стороны всего остального мира, больше всего не хватает внутренней веры в свои силы. Но эту внутреннюю веру можно воспитывать только с детских лет. Мы должны воспитать наших детей так, чтобы они верили, что именно мы немцы, будем сильнее всех остальных. Всей постановкой дела воспитания мы должны внушить нашему народу сознание того, что нация наша вновь станет непобедимой…. Задачей германских государств является – принципиально положить конец всякому дальнейшему смешению рас. Нынешнее жалкое поколение, конечно же, закричит по поводу недопустимости вмешательства в область священных прав человека. Нет, скажем мы этим людям, мы знаем только одно священное право человека: человек должен неусыпно заботится о том, чтобы кровь его осталась чистой, ибо, только сохранив лучшую часть человечества, мы обеспечиваем возможность более высокого и благородного развития всего человечества на земле.
Тогда Ерш впервые подумал о некой исторической технологичности мобилизации наций, и снова вспомнил инженера Илью из офиса «ТермосСуп»:
«Надеюсь,- обнадеживал себя Ерш,- «Мою борьбу» в будущем вместе с ними в слух читать не придется перед видео-камерой, только за то, что они оплатаили поездку».
Стоит заметить, что возвращение Василия из Израиля решили отметить на даче у Ильи - его садовое некоммерческое товарищество оказалось в 20 километрах от дачного кооператива «Шкала», где земля была у Ершова.
Вся дача Ильи была буквально уставлена вещами из офиса «ТермосСуп». Василий увидел там знакомую раздвижную лестницу, которую Виссарион три месяца назад громко искал по офису, узнаваемую посуду с символикой компании, очень похожую плитку и ковролин. «Телевизор,- рассказал Виссарион,- из кабинета Гирляновой». Три месяца назад в «ТермосСуп» был переезд. «Помнишь,- поделился инженер своей находкой,- у меня на тачке коврик появился?... Это после того, как в коридоре поставили видео-камеры…» Виссарион продолжал восхищаться строгими порядками рейха и в течение всего вечера неоднократно уличал евреев, как источник мирового зла.
- Израиль – это фашистское государство,- настоятельно сделал вывод из цитируемого запрещенного в РФ текста политизированный араб,- сам посмотри…
В руках араба на территории Палестины была черная книжка А. Гитлера, изданная в 1998 году российским издательством «Витязь». Ерш познакомился с арабом в Хевроне, подъезжая к которому на маршрутке, Василия удивила надпись на заборе, сделанная на русском языке: «Почему у человека грустное еб..о?» Мимо промчалась машина без капота. Вот она, Палестина…
Хеврон, как и другие палестинские, то бишь - филистимлянске, города на западном берегу реки Иордан, был колонией строгого режима. Евреи обнесли город десятиметровым бетонным забором, установив несколько КПП. Проживающие в нем арабское население до 1949 года жило на территории Святой Земли свободно, но потом их положение резко изменилось. Были введены спецпаспорта, которые не позволяли жителям таких арабских гетто покидать город – выходить за бетонный забор. По сути, арабы были загнаны евреями в концентрационные города. Хеврон был одним из нескольких таких городов. Уже на самом заборе были проявлены следы отношения к евреям-оккупантам со стороны местного населения – многочисленные политические граффити с лозунгами о свободе. «We will be come back Palestine!!!» За забором видимая жизнь удручала, что не удивительно, ибо как себя должны чувствовать люди, которые уже несколько поколений живут за колючей проволокой.
Ерш, вылез из автобуса и прошел КПП, людей с заграничными паспортами пропускают сюда беспрепятственно. Единственное, что его волновало, это возможная печать палестинской автономии в паспорте, и мысли по этому поводу израильской службы безопасности в аэропорту. Но печать не ставили.
Территория окарин Хеврона – это одно- и двух- этажные здании по типу гаражей, с вывесками магазинов и абсолютно безлюдными улицами. В один из магазинчиков Василий решил войти, там было пусто, и даже не горел свет, но дремавшая продавщица, увидев богатого туриста, свет включила, и неожиданно в зале появилось пять мужчин-арабов, которые стали крутиться вокруг него и всячески уговаривать сделать покупку. Цены в магазине оказались немалые. Крепких арабов здесь он видел еще не раз, при самых разных ситуациях.
Стоит сказать, что крепкие мужики по 30-40 лет ходили по улицам Хеврона и торговали бусами…
«Наверное,- подумал Ерш,- ни у кого из них нет работы». Но покупки делать не стал.
Чем ближе Вася пробирался к центру, тем людей становилось больше. Атмосфера была относительно спокойной.
Таких плакатов - с вооруженными исламистами на фоне мечети Аль-Акса – какие он видел несколько раз в подобном арабском гетто Вифлееме – здесь, в Хевроне, не было. В Вифлееме, Баг Лахиме – по-арабски, на улице он замечал экстремистские фотографии, где с автоматами были изображены далеко не крепкие арабы 30-40 лет, а дети. Администрацию Палестины, ведущую переговоры с Израилем, видимо, такие проявления экстремизма не устраивают, и подобные народные шедевры во многих местах тщательно ободраны чьей-то руководящей волей.
Архитектурного центра в Хевроне не было, поэтому надо было найти центр торговый. Русский герой, по уже сложившейся схеме, когда что-то спрашивал у местных, дублировал фразу на русском и английском языках. В этот раз произошло неожиданное, и молодой араб, у которого он спросил про дорогу, ответил ему на русском языке, но с ужасным украинском акцентом.
Звучало и смотрелось это сюрреалистично – араб в Хевроне говорит на украинском языке.
- Ты откуда,- спросил араб,- из России?
- Да,- ответил Ершов, еще не осознав происходящее.
- Я учусь в Украине! Студент. Меня зовут Сафи. А тебя?
- Василий.
Между ними зависла неловкая пауза, ибо, каждый хотел от другого что-то, но не знал, как понять - будет ли это ему дано в ближайшем будущем, а времени на размусоливания между случайными знакомыми нет.
Несколько секунд они обменивались какими-то общими фразами, которые сразу же забывались, пока Ерш не произнес:
- Я здесь один и мне нечего делать, я свободен до вечера. Можно погулять вместе.
- О! Это то, чо я хотел тоже. Я так давно не говорил по-русски, здесь живу на каникулах уже два месяца. Давай погуляем. Как ты хочешь идти?
- Мечеть Ибрагма Хузга,- сказал Ерш единственное, что знал.
Сафи слегка смутился, но потом снова заулыбнулся:
- Да, сходим, но чуть попозже.
Через пол часа вокруг Ерша уже собралось три араба, говорящих на украинском языке, они сели в кальянной, где некоторое время назад Ершову продали порцию кальяна за 20 шекелей. Ребята разместились за столиком на улице и стали обсуждать политику, ибо за колючей проволокой говорить о чем-либо другом не очень тянет. К кальянщику в зал пошел Сафи, с него за такую же порцию кальяна взяли семь шекелей.
Ерш очень с трудом принимал в свое сознание увиденные города за колючей проволокой.
- В 1949 году евреи просто пришли и стали нас выгонять, хотя мы здесь живем уже много веков, это наша земля.
Всем народам, понял Ерш, хочется занять территории более благоприятные для жизни и деятельности, этот как основной ресурс.
Из двери вышел кальянщик с прибором и, увидев в компании арабов и Сафи Ершова, узнал того, совестливо потупил взгляд и что-то сказал ребятам на арабском.
Сафи перевел:
- Он просил не разглашать тебе настоящую цену кальяна.
Ерш добродушно кальянщику улыбнулся.
- Я сам,- продолжал Сафи,- из Джафы, это город на севере. Это родина нашей семьи. Но сейчас наш дом заняли евреи. У меня у дедушки до сих пор ключи от нашего дома в Джафе, все документы на него, конечно, есть. И я знаю, что мы туда еще вернемся.
У Ершова услышанное не укладывалось в голове.
- То есть к вам просто пришли чужие люди и выгнали из своего дома?
- Да, да.
- Офигеть!
- Это еще что. Вот ты хотел пойти в мечеть Ибрагима Хуза – в районе Гуль фар… Я тебе могу сказать, что в этом районе Хеврона я не был лет пять. Я боюсь туда ходить. Потому что там при мне убивали еврейские солдаты людей беззащитных. Они считают, что это их территория. Мы, арабы, туда просто не ходим. Они все делают для того, чтобы мы их боялись, хотят нас запугать даже здесь, в этом гетто.
Район Гул фар действительно выглядел пустынным и заброшенным, на подходе к мечети было установлено КПП, одна из улиц была покрыта сверху решеткой, ибо там уже, над ней начиналось государство Израиль, и на прохожих сверху смотрели солдаты с блокпоста. Неуютно Васе не было.
Выйдя на небольшую районную площадь, Василий сначала почувствовал царящее в воздухе напряжение, свойственное насилию и угрозе, и практически сразу уткнувшись в хорошо вооруженного солдата в бронежилете, каске, с оружием в руке, непроизвольно, без чьей-либо команды замер, почувствовав опасность своей жизни. Такой камуфляж он видел в репортажах из Ирака и Афганистана. Лицо солдата было закрыто маской с прорезями для глаз. Это не был представитель народной милиции, столь часто встречающейся на улицах израильских городов. Народная милиция - тоже с оружием, но улыбчивая, расслабленная и разговорчивая. Три араба также замерли. Солдат мельком провел по ним прицелом. Ершов как будто попал в телерепортаж о боевой спецоперации НАТО, он увидел себя со стороны солдата и испугался, тем более, на его голове совсем недавно был повязан платок-арафатка.
- Просто иди и не дергайся, спокойно,- сказал араб.
Вася хотел что-то спросить у Сафи, но тот только махнул головой – «Помолчи, не время, потом». Мельком он заметил, что солдат здесь, на небольшом пяточке штук десять, все водят прицелами по периметру территории. В кольце солдат – группа детей и экскурсовод, что-то им рассказывающий о царе Давиде.
- Евреи привозят,- пояснил потом Сафи,- школьников и рассказывают им историю этой территории, представляя факты таким образом, чтобы те знали – это изначально их территория, которая скоро будет отобрана у нас, арабов…Без тебя, иностранца, мы бы сюда не пошли.
Арабы отметили, что русский не стал стаскивать с себя арафатку при виде еврейских солдат, это им понравилось. Они стали угощать Ерша люля-кебабом и финиковым соком, деньги брать отказались - Ерша не покидало ощущение, что это часть какого-то денежного развода, и скоро ему скажут, что нужно заплатить, но подвоха все не было и не было. Когда вечером они прощались на автобусной остановке, Василий, наученный опытом взаимоотношений с местным населением необъятной земли, все еще ожидал какой-то хитроумный, завершающий ход, который позволит им отдербанить с него денег, но хода не последовало.
- На, это тебе на память,- Сафи протянул ему календарь с изображением лица какого-то типа.- Это мученик, шахид. Погиб на нашей войне.
Они обменялись адресами и расцеловались на прощание. Сафи и его друзья вели себя честно.
В автобусе из Хеврона на Иерусалим его соседкой оказалась еврейка, дед которой иммигрировал из России. Она знала русский. Как уже говорилось, не говорить здесь о политике и религии было невозможно
- Евреи дали Европе и России Бога,- начала она делиться своими соображениями,- Иисуса Христа, все вы должны быть благодарны нам, евреям, должны нам помогать. Те, кто благословлял Израиль, были сильными государствами, кто уничтожал, гибли сами.
Для Ершова это было еще одной позицией на существующую ситуацию.
- Я была в Хевроне,- продолжала она, совершенно не желая слушать своего русского собеседника,- у этих людей нет света. Это тьма. Я видела их глаза. Они полны ненависти. Смотрите, что у меня есть,- она расстегнула верхнюю пуговицу жестко стянутой на горле блузки и показала звезду Давида на цепочке.
Ерш таким же образом пытался прятать в Хевроне свой нательный православный крест.
- Теперь я могу ее не прятать,- сказала иудейка, когда автобус подъезжал к Иерусалиму,- мы – божий народ.
Ерш снова пытался в ответ сказать что-то про себя, но ее это не волновало, она не дала ему даже шанса произнести и нескольких слов.
- Я сама из Флориды, мой отец – русский, он уехал в США после войны. Я специально ездила в Хеврон, чтобы посмотреть тьму.
Согласно ее словам, тьмы вокруг было очень-очень много. Женщину пытались обмануть даже в израильском аэропорту при взвешивании багажа и операции по обмену денег, не только арабы удостоились ее порицания.
- Надо считать каждый шекель.
Женщина оказалась писательницей:
- В своей книге я написал, что русские православные христиане – это антисемиты. Гитлер был христианином, я читала.
Женщину трясло. Она была похожа на старую хиппи. Ершову захотелось, чтобы автобус поскорее позволил им расстаться, но выяснилось, что она тоже живет в «Citadel», правда, не на крыше.
Вечером у иудейки произошел конфликт с одной из туристок, которая громко, на всю кухню, обозвала ее: «Крейзи. Сумасшедшая. У вас крыша съехала».
Конфликт произошел, само собой, на политической почве. Флоридианка что-то гнетущее стала говорить ей про палестинцев, но молодой путешественнице из Франции такой радикализм пришелся не по вкусу.
- Бог послал меня в Израиль, чтобы я осуществила свою миссию,– несколько раз повторила женщина со звездой Давида встреченному на лестнице хостела «Citadel» Василию, пытаясь видимо, реабилитироваться в своих же глазах за полученный от молодой француженки окрик.
Вечером о случившемся судачила вся крыша «Citadel».
- Надо было намекнуть американке, что хостел арабский…
Ершу понравилась атмосфера, царившая здесь.
Хостелы собирают любителей вольных путешествий, это вотчины авантюристов, свободных от привязки и внедрения в индустрию, ареал тех, кто готов и жаждет видеть мир шире, чем его пытаются продать, сонм легких на подъем, любознательных, непривередливых людей. Среди них Ершов чувствовал себя своим, не надо было изображать некую важность, которую приходилось изображать согласно нормам дорогих отелей.
Быть самим собой и спать на крыше в Иерусалиме…
Он был действительно счастлив, вкушая виноград, смотря на мир такими чистыми и доверчивыми глазами, что в течение дня его рюкзак валялся без присмотра здесь же, как и десятки других рюкзаков таких же путешественников, где каждый доверял окружающей реальности и видел в другом такого же, как он сам, человека. Взрывая небом виноград и осмысливая поведение флоридской избранницы, ему показалось, что он раскрыл тайну сионского заговора. Иерусалим унес его на 2 000 тысячи лет назад, в прошлое.
Казалось, что за прошедшие века здесь ничего не изменилось, можно открыть Новый завет и проиллюстрировать увиденные вчера, сегодня, завтра картины цитатой. Василий лицезрел в XXI веке в Иерусалиме даже тех самых книжников, молящихся на улице на глазах у всех и прогоняющих, преследующих учеников Христа.
«В следующую субботу почти весь город собрался слушать слово Божие. Но Иудеи, увидев народ, исполнились зависти и, противореча и злословя, сопротивлялись тому, что говорил Павел»,- Деяние 13:45, I век н.э.
Один из районов современного Иерусалима был целиком населен ортодоксальными иудеями. Пройдя по нему, Ерш ощутил себя в Средневековье. Мужчины поголовно были с пейсами, одетые в иудейскую классику, женщины так же – юбки, блузки, косынки. Ни одного человека, одетого по-иному. Ерш, в шортах и желтой футболке смотрелся здесь настолько неестественно, что, скорее всего, такой вызов просто не укладывался в голове аборигенов. В сумке у него лежало несколько выдранных листов из «Моей борьбы», он забыл оставить их в гостинице
Район Меат-Шераим - центр иудейского радикализма. Здесь даже телевизоров не смотрят, а газеты читают только выпущенные главой общины, раввином, остальные издания запрещены, как неблагочестивые. На стенах – листовки, на которых изображены фотографии, запечатлевшие противостояние еврейских ортодоксов и израильской полиции. И число ортодоксов, а также степень их остроты, растет здесь от года в год. Ортодоксальные иудеи в Израиле пытаются влиять на светское общество, требуя введения различных запретов – например, запрета ездить на автомобилях в шаббат, священную субботу, так как возгорается свеча зажигания, что противоречит Торе. Возле старого квартала Иерусалима, где и находится Стена плача, ортодоксы могут закидать камнями те машины, на которых люди приехали сюда в шаббат.
- Я,- рассказала Ершову хозяйка русскоязычного книжного магазина «У лилии» на севере страны,- не могу привезти книги в субботу, мне побьют стекла. Однажды в магазин зашел тип с пейсами и сказал – «Вы живете в Израиле, значит, книги должны продаваться на иврите». В последние 2 года в Цфате идет рост ортодоксов. Мэру не хватало голосов, он пообещал иудеям блага, победил, после чего все они стали сюда съезжаться с разных концов.
В Меат-Шераим к Ершу подходил ортодокс и, спросив, откуда он, в ответ на слово «Россия», обозвал Василия свиньей. В каждом кафе здесь размещена фото рабе Любавеческого и полочка с религиозными книгами, не только этого автора.
Ерш взял одну, полистать, предварительно стянув с головы трусы, из которых несколькими часами ранее сделал стильную бандану, и расхаживал так в течение дня, скрывая голову от солнца, ибо сейчас оно уже давно зашло. Книга называлась «Иди к своим», написал ее раввин Иегуда Гордон, родившийся в Вильнюсе и переехавший в Израиль в 1965 году:
«Человек, согласно учению церкви, помимо собственных грехов, несет на себе еще и первородных грех Адама. Для того, чтобы очиститься от него и прийти к праведности, сыны человеческие слишком слабы и порочны по своей природе. Иисус был послан на землю, чтобы искупить все человеческие прегрешения, начиная с Адама. Единственное, что требуется от человека,- поверить в эту искупительную миссию Иисуса и признать его Б-гом. Имя Израиля относится теперь не к евреям, а к верующим во Христа. После его прихода на землю отменяются все прежние законы и заветы между Б-гом и людьми, и воцаряется только один закон – любовь и христианская жертвенность: «Любовь – есть исполнение закона» (Рим., 13:10). С чем здесь не согласны евреи? Практически ни с чем.
Центральная идея христианства о том, что жертва Иисуса искупает все грехи мира, если посмотреть на нее трезво, поражает своей циничностью. Милостивый Б-г, утверждает церковь, вместо всех грешников, убийц, насильников и грабителей посылает на смерть Своего непорочного и святого сына. Не важно, что наказан невинный, а преступники прощены. Так, по мнению церкви, торжествует справедливость. И, следовательно, никто не должен отвечать за свои поступки – за всех ответил Иисус, распятый на кресте. Это узаконенное перекладывание ответственности с согрешившего на невиновного и сделало возможным оправдание всех убийств, погромов, беззаконий, совершенных под знаменем Христа, именем Христа, во славу Христа. Мы, евреи,- сообщал иудейский раввин в своей книге,- являемся для христиан прежде всего объектом миссионерской деятельности, ибо так заповедано их учителем. На протяжении столетий огнем и мечом, подкупами и посулами миссионеры пытались заставить евреев забыть свою веру. Увы, сегодня их задача облегчена. Многие евреи, особенно выходцы из бывшего Советского Союза, не имеют и отдаленного понятия и еврейских законах, бесконечно далеки от традиций и образа жизни своих предков. Именно они становятся в первую очередь жертвой обмана христианских проповедников, внушающих им, что вера в Иисуса и есть настоящая еврейская религия!»,- XXI век н.э.
Ерш перечитал кусок еще раз. Возникло ощущение, что раввин Гордон абсолютно безгрешен и не требует милости Божией...
«Как много в мире людей,- подумал русский,- желающих вещать от лица Бога». Захотелось просто снизить градус экстремизма, и прибавить процент милости.
Ах, как нам всем нужна милость друг к другу…
- Мы сами создали ракеты,- практически орал от восторга Сафи во время их многочасовой прогулки по Хеврону,- Израиль в шоке. Как? Они все сделали, чтобы нам извне ракеты не привезли, и мы сами их создали!
Ерш сталкивался и с экстремизмом арабов. В Израиле его дважды закидывали камнями. Один раз подросток просто подбежал и дал ему подзатыльник, после чего убежал. В него плевали. Однажды поздним вечером возле Джафских ворот, когда он возвращался к себе в хостел, араб, шедший на встречу ему с группой приятелей, сказал Ершову в лицо что-то агрессивное.
Пытаясь понять, что произошло, Василий повторил одно из самых отчетливых слов, которое было ему чем-то знакомо: «Бастерс». Поворошив память, он вспомнил перевод. «Ублюдок». То есть араб шел по улице, увидел иностранца и в лицо назвал его ублюдком.
Сафи и его друзья очень интересовались у русского, знает ли он хоть какое-то слово на иврите. Ерш знал одно – «Шалом» – но решил и этого не говорить. Палестинцы с нетерпением ждали ответа.
- Нет, не знаю.
У них, как с души отлегло.
- Молодец, брат, молодец. Спасибо тебе. По-арабски знаешь как «спасибо»? «Шак ран»!
Вряд ли Сафи обрадовала бы информация, что Вася посетил не только арабские памятники Иерусалима, но и центр кабалы – город Цфат на севере страны. Город был пронизан иудейской мистикой, а сказать точнее, ее туристической интерпретацией. Масса заведений с названием Кабала-Центр пробудили в памяти русского путешественника заметки в СМИ, что Мадонна Голливудская стала кабалисткой.
Возле одного из таких заведений зазевавшегося Ершова уловили и усадили на стул, включив перед ним видео-фильм на русском языке о 10 саферот. Следом за десятиминутным роликом хозяин лавочки предложил русскому купить понравившуюся картину из нескольких, выполненных с явным обилием кабалистической символики и представленных здесь же. Первой саферот значилась пустота.
Раби Любавеческий объявил накануне своей смерти, что мессия, Мошиах, родится в Цфате, после чего цены на недвижимость здесь резко взлетели – иудеи стремятся купить здесь и землю, и недвижимость.
Когда евреи выгнали арабов из Цфата, в городе осталось много пустых помещений, домов, переезжать в которые люди не стремились, и их предложили художникам, так стала образовываться знаменитая коммуна искусств Цфата.
На заборе висла табличка с перечеркнутой надписью «Privat territory». Ерш заглянул - оказалась галерея. Центральная галерея этой общины размещена в бывшей мечети. В 80-ых гг. XX века в городе размещалось 50 галерей, но сейчас, в начале века XXI века культурная активность идет на спад, уступая место активности религиозной. Ерш осмотрел картины пустынной галереи в мечети, работы ему показались скучными, но, услышав русскую речь, он оживился. Среди общины художников эмигранты из СССР не были редкостью. С одним из них Вася проследовал в его художественную мастерскую, на соседней улице. Леонид переехал в Израиль в 1991 году.
- У меня сейчас новая мастерская,- в старую - три года назад попала ракета во время войны с Ливаном, и хозяин ее решил не восстанавливать здание,- я там столько гашиша похоронил…
Всего в Цфат выстрелили 480 ракет.
Новая мастерская была небольшой и, как это и полагается, полной хаоса. Леонид налил Ершу чай, они поговорили на какие-то общие темы, Вася положительно отозвался о его картинах. Леонид показался ему этаким застывшим советским художником, он внушал доверие, от него веяло чем-то своим, надежным.
- А вы случаем не знаете,- решил вдруг неожиданно для самого себя спросить Ерш,- что есть продукт, содержащий в себе Бога?- он где-то слышал данное определение, не мог точно вспомнить - где и от кого.
Вопрос, казалось, поставил их обоих в тупик, но художник некоторое время пытался понять, шутит ли русский герой или нет, чтобы не выглядеть в очередной раз идиотом. Друзья евреи частенько пользовались легкой наивностью Леонида и разыгрывали его, манипулируя на серьезности.
- Продукт сордержащий Бога?..,- поверил искренности Василия Леонид.- Нас этому не учили. Вы же знаете, как было в СССР. Я далек от этого, от религии. Какое-то время Бог для меня приоткрывался гашишем, но это все оказалось чистым предом и самооправданием собственной слабости. Мозг чего только не выдумает… К счастью, наркота в прошлом. Сейчас знаю одно - есть рост религиозных настроений среди евреев, они все ждут мессию Мошиаха. Ради этого события государство Израиль и было создано, для многих переезд сюда был аргументирован именно этим мотивом, именно близостью исполнения пророчеств, потому что в определенный момент наступает время, когда все опостылило, и хочется верить в какую-то мечту. Я так думаю. Ради Мошиаха арабов хотят выдавить с горы Мориа, чтобы там воссоздать храм Соломона, без которого приход мессии невозможен. Это даже в искусстве видно. Раньше ничего подобного не было, а сейчас - куда не глянь, везде – Art Kabbalah.
Леонид имел в виду множество художественных салонов, представлявших картины тем или иным образом обыгрывающие сцены чтения Торы, молитвы у Стены плача, совещания в синагоге.
Цфат, в свете этой тенденции, активно позиционировался, как город, откуда евреи отправлялись с просветительскими миссиями в синагоги и еврейские общины Европы. Некая мистическая столица современного иудаизма, а некоторые считают, что и всего мира - если посмотреть, как падают нравы народов нашей планеты и как растут талмудистские школы.
Казалось, что Леонид нехотя говорил все эти слова.
- А вы из Москвы? – неожиданно спросил он.
- Да, а что?
Леонид оживился, как будто мучавшая его мысль получила продолжение и развитие.
- Я так давно там не был. Вам не сложно будет передать пару моих работ одному человеку. Они много места не займут.
Картины действительно оказались пригодными для транспортировки. На них были изображены негры, с табличками на шее, на табличках были написаны слова еврейскими буквами.
- Эфиоп - нечистый дух?- понимающе спросил Вася и взял то, что от него ждали.
- Да.- также понимающе ответил Леонид,- он. Ничего не знаю. Меня просят, я пишу. Может, это фалаши?...Эфиопы-иудеи…
На картинах была подпись – «Сделано в Цфате» - уже по русски, мелко, в углу.
В аэропорту, через несколько дней, русского героя снова пустили по специальному коридору, с дополнительным осмотром багажа и теми же вопросами. Полицию очень удивила арафатка в его рюкзаке.
- Что это? Кто вам это подарил?
- Никто. Купил на рынке.
- Зачем?
- Понравилось. Восточный сувенир,- Ерш попытался сделать вид, что не понимает политической подоплеки их волнения.
- Имеет ли для вас это какое-то значение?
- Нет. Просто туризм.
Сотрудники службы безопасности с таким скрупулезным видом всматривались в его глаза, что Вася сразу понял то, кто сейчас на земле более всего заинтересован в чипировании человека.
На борту рядом с Ершом посадили бойца из спецслужбы.
Ерш открыл журнал, полистал его и остановился на рекламе какого-то голливудского фильма о том, как люди стали роботами-киборгами с вмонтированной электроникой.