12.
Ерш с ужасом посмотрел вперед. Неосвещенные улочки индуистского города Варанаси были безмолвны, десятки стай лысых собак искали в бесконечных кучах мусора что-нибудь съестное. Здесь же, среди отходов, укрывшись одеялами, прямо на земле спали нищие, которых необходимо было перешагивать так, чтобы не угодить в кучи навоза, пачкая недавно приобретенные китайские тапочки. И ни одного человека на всем пути, сжатом стенами домов. Это там, на нескольких центральных улицах, до поздней ночи горел свет, и толпы людей курсировали в разных направлениях, но стоило свернуть в любой из переулков, и приходилось сталкиваться с настоящим мраком, во всех его проявлениях – физическом и духовном. Нечто пугающее и отталкивающее таилось в ночном Варанаси. 2 миллиона индусов спало в каменных сараях, построенных на помойке плотными редутами в безразрывный и длиннющий дом-барак.
Ветвистые давящие улицы создавали у выросшего в других зонах человека ощущение, что он находится в узких лабиринтах подвала, и даже луна была так перекрыта крышами хибар, что ее свет напоминал мерцание тусклой лампы, горящей где-то при входе в советское бомбоубежище, разбитое в мирное время на небольшие комнатки для хозяйственных нужд жильцов дома с коммунальными квартирами.
Ерш почуял, что навстречу что-то шло, и ограниченность пространства не давала ему возможности избежать знакомства. Он уже минут 20 искал дорогу к своему гест-хаусу, но долгожданный спуск к берегу реки Ганга, где находилось его временное жилище, пока не начинался. Покачиваясь, на русского менеджера вышла индийская буренка, и он вынужден бы прижаться к железной двери торговой лавочки, закрытой на ночь. Никаких окон, куда бы он мог задать вопрос о правильности своего движения по отношению к реке Ганга, в подвальных лабиринтах под открытым небом не было. Ерш судорожно отыскивал в скудном архитектурном дизайне улиц что-то знакомое по его дневным прогулкам – вывеску ресторанчика или магазина, родной перекресток или небольшой храм со свастикой – но ничего знакомого он не узнавал. Зато Василий вспомнил видео-фильм, который он видел в железнодорожном вокзале города, в специальном отсеке для иностранцев, где ему пришлось покупать билет. В видео-фильме город был очень чист, и сейчас это казалось просто комичным.
В Варанаси, когда люди уходили в свои дома и жизнь останавливалась, становилась явна вся та отвратительная трущебная нищета, в которой им приходилось быть, но наступало утро, и с рассветом солнца узкие улочки наполнялись улыбчивыми, открытыми и жизнерадостными людьми настолько плотно, что неиспаряемые горы мусора и сверх скудность быта отходили далеко на задний план. Энергия человеческой массы, не воспринимающей быт близко к сердцу, затмевала собой неустроенность материальных конструкций индийского мегаполиса.
Уже лежа в самом дешевом номере «Вишну-отеля», по стенам которого то и дело пробегали ящерицы, а извне несколько раз рвались обезъяны, Ерш снова уверенно нацеливался проснуться утром, сесть в поезд и валить из Индии как можно быстрее, но наступал новый день, в храме при гостинице молодой брахман запевал мантры, и наш путешественник решал остаться, прекрасно зная, что сегодня его опять будет что-то поражать и удивлять, по несколько раз меняя настроение - от желания продолжать ярчайшее путешествие до нацеленности покинуть чужую во всех отношениях страну, где казалось, что каждый второй смотрит на него смоляными от марихуаны глазами.
Плана Ерш не курил даже с йогами, которые жили на берегу реки в оранжевой палатке, и готовили еду на очаге, выложенном цементом в центре хибары. В день знакомства с этой компаний, где он провел несколько дней, Ерш случайно наступил на очаг ногой, чем вызвал досаду у индусов, это был единственный косяк между ними. Один из йогов знал русского писателя Антона Чехова. Он то и выудил из котомки замусоленный помидор, положил его на землю, прижал ногами и умело располовинил ржавым ножом.
- Будешь,- одна долька была протянута Ершу.
Русский не посмел долго оценивать санитарно-эпидемиологическую ситуацию с приготовлением пищи, ибо остальные четверо йогов стали ждать его реакцию на предложение своего товарища. Если хочешь стать ближе человеку, находящемуся ниже тебя по социальному статусу, надо вместе с ним съесть его еду. Проверка на брезгливость.
Ерш погрузил помидор в рот. Иоги одобрительно улыбнулись. Тест-драйв был пройден.
Брезгливость – это такое качество, которое Индия стирает в своем госте напрочь, если конечно тот в первые дни культурного шока не кинется в аэропорт менять билеты на ближайший рейс до дома.
Про питание Ерш знал многое, его холдинг делал на организации столовых для крупных заводов в России, Украине и Казахстане хорошие деньги. Как уже говорилось, они кормили нефтяников, металлургов, нефтехимиков, газовиков, и дело это сопровождалось намного более изощренной работой мыслительного органа, чем данному процессу отводил место йога из города Варанаси.
Корпоративный мир Ерша, поделенный на клиентов, акционеров, топов и других сотрудников компании, ежедневно включался в 9 часов утра, и несколько тысяч человек до 18-00 занимались решением своих узких вопросов, тем или иным образом касающихся закономерного желания человека положить в рот кусочек помидорки. С каждым годом этих вопросов становилось все больше и больше, а вкусных, настоящих помидоров все меньше и меньше, поэтому семинары для директоров региональных филиалов совершались часто и планомерно, даже давая возможность кому-то преуспеть. Те, кто вел себя активно, явно желали большей доли и получали ее, видимо, имея на то определенные основания в виде не только инстинкта к власти, но и в цифрах показателей экономической эффективности подведомственных структур. Одним из директоров-передовиков холдинга был Дмитрий Николаевич Потрашков – веселый толстяк с литыми глазами, оставивший позади службу в военно-морском флоте РФ, в процессе которой знакомство с Африкой сделало его человеком с широким кругозором, а принадлежность к командно-административной военной системе породила стремление входить именно в администрацию. Он заходил на семинары с неизменной газетой «Спорт-Экспресс», перешучивался с коллегами, мог позволить себе сострить в присутствии акционеров. Амбиции позволили ему быстро поменять кресло директора филиала на кресло директора регионального центра, который входило 5-6 филиалов. Главный акционер Олег Тобанов ценил амбициозность.
На том, значимом и поворотном для Ерша семинаре, Потрашков делал доклад по теме: «Управление клиентскими отношениями».
- Когда,- начал Димон, как его вполне просто можно было назвать при встрече в офисе,- мы стали выяснять причины отказов клиентов в работе с нашей компанией, то поняли, что главная из них – не правильно сформированные клиентские взаимоотношения. Сразу хочу выделить тех лиц, с которыми в обязательном порядке необходимо общаться директору регионального филиала сервисной компании, которая оказывает услуги клининга и питания на основании договора-подряда…
- Так, стоп,- прервал его акционер,- Дмитрий Николаевич, давайте остановимся и попросим наших руководителей назвать этих лиц. Кто-то может сейчас встать и назвать.
В зале повисла тишина, головы, как по команде пригнулись к столам.
- Директор завода,- произнес кто-то, не желая себя выдать, практически из-под полы.
Ерш вспомнил уроки в школе и семинары в институте, к которым никто не был готов.
Директора старались не дышать и не переглядываться, но Ерш случайно встретился взглядом с одним из них – Голяшкиным, имя он не помнил. В глазах Голяшкина был страх.
- Может быть, Алексей Юрьевич нам назовет этих стратегических персон,- продолжил Тобанов.
Как раз в его-то глазах за пять секунд до этого Ерш и увидел страх. Алесей Юрьевич встал:
- Куратор, который нас контролирует.
- Еще.
- Заводские профсоюзы,- неуверенно произнес он дальше.
- Правильно. Живее, Алексей Юрьевич, вы же все прекрасно знаете.
Алексей Юрьевич говорить дальше не хотел, директора снова ощутили на себе работу поискового механизма акционера.
- Ладно, садитесь. Дмитрий Николаевич, продолжайте.
- Сформулирую еще раз список лиц у клиента, которых мы должны постоянно обрабатывать. Их четверо. Это первое лицо предприятия, это куратор, отвечающий за взаимодействие с нашей компанией, это руководитель профсоюзной организации и директор по персоналу.
- Прошу всех законспектировать,- вставил Тобанов.
- С первыми лицами предприятия,- начал развивать вопрос Потрашков,- нам важно установить доверительные отношения и развить в них лояльность к нашей компании. Так…Про них надо знать все - тиль управления, местный он или варяг, его интересы, хобби, наладить контакт с женой. Чем чаще, тем лучше.
Зал вспрыснул смехом.
«Гибок в общении, владеет многими стилями общения,- оценил мгновенно ситуацию акционер,- управляет общением. Владеет широким репертуаром управленческих ролей. 5 управленческий уровень. Отлично».
- А что вы смеетесь?- Дмитрий любил эксплуатировать сексуальную двусмысленность, это позволяло ему вносить штрих к своему избранному образу простого, открытого парня, но.- Меня директор Богучанского глиноземного завода однажды вызывает и говорит – жена достала с уборкой в квартире, постоянно припахать хочет, жалуется. Организуй! Мы все сделали, назначили туда человека, выставили счет, через неделю встречаю его, благодарит. Вообще за мою практику я встречал самых разных директоров - от генералов танковых войск в отставке, у которых подчиненные пели гимн Советского Союза по утрам, до интеллектуалов, окончивших курсы МВА в США и постоянно учащихся чему-то новому и новому. К каждому надо найти подход. Подарки соответствующие делать. Так… В Ачинске, например, мы всегда виски дарим, он там коллекционирует редкие сорта алкоголя… Вы должны знать, что от вас хочет получить в подарок этот человек на тот или иной праздник. Одному я шпагу привозил! С женой директора надо поддерживать постоянную связь – интересоваться о кулинарных предпочтениях ее мужа и давать рекомендации, если она хочет что-нибудь сготовить, чтобы предложить гостям в своем доме. Периодичность встреч с директором: не реже, чем 1 раз в три недели заказчик должен вас лицезреть по тому или иному поводу. Так…
Он снова внимательно провел дугу литыми глазами, затронув даже те участки зала, где людей не было. Складывалось впечатление, что Дмитрий Николаевич сканирует территорию. Учитывая его бульдожью морду, можно было смело предполагать, что он готов обнаружить партнера для спарринга везде.
- Если на каком-то празднике,- проложил он, чуть ослабив галстук,- который мы организуем для коллектива завода, присутствует генеральный директор, то лично вы, а не ваш зам, идете встречать его у входа, провожаете, рассаживаете, спрашиваете все ли хорошо. Только вы. Так…Вообще, для первого лица важно, чтобы вспоминать про нас было необходимо только, когда приходишь на обед, а во все остальное время не помнить – это значит, что на заводе проблем с питанием нет. Так…
- Дмитрий Николаевич,- вмешался Тобанов,- чуть-чуть отойду от темы. Вы три месяца назад внимательно слушали доклад внешнего консультанта по дресс-коду для деловых отношений. Если мне не изменяет память, нам объясняли, что сорочка под галстуком должна быть застегнута на все пуговицы. Я зря докладчику деньги платил?...
По два раза доводить свою мысль акционеру приходится очень редко.
«Как бы не заставил показать, висит ли крест на шее или нет,- мелькнуло в нескольких директорских головах,- внешний консультант по дресс-коду рассказала много своих наблюдений, в том числе и такое – если у человека крест на шее, значит, он не уверен в себе».
Господин Потрашков начал быстро приводить себя в порядок.
Однажды и Ерш столкнулся со спецификой требовательности собственника – он тогда пытался скрыть от Олега Валентиновича часть фотографий с корпоративного праздника, где его коллеги были запечатлены далеко не в этичных ситуациях, там была целая серия снимков - заместитель генерального директора по безопасности товарищ Мурко, с пьяной рожей, и начальник отдела казначейства Наталья Клименко. Фотографии без цензуры были выложены в общий доступ для всех сотрудников холдинга. Мурко оперативно среагировал и потребовал убрать компрометирующие снимки, однако, кто-то уже сообщил об их наличии акционеру, и он потребовал материалы у Ерша. Когда тот переслал Тобанову только пару относительно нейтральных, то получил от владельца короткое, но ясное послание – «Мне нужны все фотографии со Мурко. Пишу последний раз».
Ерш быстро забыл, что в тот момент товарищ Мурко проходил полугодичный испытательный срок, и его огрехи желательно было прикрыть – по-человечески. Быстро родилась новая мысль - о том, что товарищ Мурко сам, оказывается, был виноват - он много выпил и попал под прицел фотографа. Между двумя конфликтами Василий Ершов выбрал менее опасный…
Спустя пару дней в коридоре, при встрече, Мурко зажал Ерша в угол и произнес несколько угрожающих фраз с наличием мата.
- Угандошу,- шипел он,- бивень. Головняки на гавобак мне вылил. Старшак зачалил…
Отвечать офицеру на уголовной фене Ерш поостерегся, тем более между ними было определенная разница в корпоративном статусе. Видимо статус отражался на восприятии ситуации топ-менеджером – директор по безопасности был уверен, что фотографический компромат на него был кем-то заказан – имена заказчиков Ерш, конечно же, не назвал, по той простой причине, что их не было, но Мурко вряд ли в это поверил.
Фотографии были вечной головной болью офицера. В эти дни у товарища Мурко таже заболела старая рана – он воспомнил о фото кадрах, где его персона находилась в окружении нескольких людей в масках из белой простыни, с вырезкой для глаз, и одетыми поверх маски-простыни париками. По стабильному алкогольному недопущению эти фотографии остались на флэш-карте случайного знакомого человека, что беспокоило офицера уже не один год, а особенно сильно начинало тревожить - при порождении любой очередной мало-мальски компрометирующей ситуации. Сейчас ему настойчиво казалось, что все закончится обналичиванием тех снимков и массовыми домыслами по его прошлому. Можно было бы отделаться шутками на счет, например, празднуемого Дня дурака или рабочего «капустника», если бы не одно «но» - лицо Мурко на том кадре было покрыто черным гримом, а не его шее висела табличка с надписью: «Эфиоп – нечистый дух». Для капустника это было слишком радикально. Неожиданного всплытия этих кадров он боялся больше, чем Тобанова.
Даже сейчас он, уже прошедший испытательный срок, как и многие другие ведущие менеджеры холдинга, слушал доклад Потрашкова и вспоминал, застегнута ли у него верхняя пуговица рубашки или нет.
- Еще в отношении с первыми лицами,- продолжал Дмитрий Николаевич,- стоит обратить внимание на мобильность. Если тебе позвонили из администрации и сказали, через полчаса к директору завода приезжает губернатор, и должен быть внеплановый VIP-обед – все заявки оставляешь на потом и делаешь обед. Без формальных согласований по документам. Если ты скажешь что-то про проценты за оперативность и согласования, то у генерального директора за едой побежит секретарь, а тебя скоро на заводе не будет. Что еще…Походы в баню и ночные клубы с высшими лицами клиентов… Если вам это интересно, то ходите, не надо фальшивить, если не интересно – не идите. Там очень опытные люди, они все поймут. По директорам все.
Сотовый телефон в кармане Ерша завибрировал, на экране высветилось:
«Такое настроение, что хочется умереть». Сабине, кинувшей ему эту реплику, надо было что-то ответить, но Ершу не хотелось выходить из зала и растрачивать свою энергию на пройденный, по его мнению, этап. Сеансы психотерапии, которыми он безуспешно занимался уже несколько месяцев подряд, пришло время завершать, ибо изначально он рассчитывал на взаимообогощающие отношения, а получалась выкачка ресурсов. Порой женщина превращается в непрогнозируемую помеху. Ерш решил проигнорировать ее, хотя давалось ему это с трудом, что-то внутри нашептывало – «Отворачиваться от человека нельзя, ей тяжело», а с другой стороны, иные голоса, если так можно выразиться, утверждали обратное – «Она просто пользуется тобой, когда ей нечего делать, скучно, хочется облегчить душу, избавиться от негативных мыслей». Шизофреником Ерш не был. Много позже он прочтет в Новом Завете слова апостола Иаков: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих». Шизофрениками он все больше и больше считал генерального директора и окружающих его топ-менеджеров.
- Надо иметь также в виду,- говорил в этот момент на фоновом режиме Тобанов,- что каждая незапланированная встреча генерального директора завода, который мы обслуживаем, с руководителем общепита – это косвенные затраты, это время клиента, это деньги, которые он мог бы за эти полчаса заработать для своей компании. Понимаете, да. Об этом надо постоянно клиентам говорит – мы же что делаем…Мы берем все проблемы заказчика на себя, и не только делаем качественное и недорогое питание, но и сокращаем уйму косвенных затрат. Сейчас время наших клиентов стоит очень дорого. Напоминайте им… И может они нас меньше дергать будут. Что тоже немаловажно.
Собственник Группы компаний «ТермосСуп» был уверен, что в жизни все решает стремление человека к обогащению, увеличению капитализации, в чем сильные преуспевают, а слабые вынуждены принимать, скрепя зубками, условия сильных и убеждать себя, что деньги ничего не значат, оправдывая свою низкую эффективность, если не сказать, никчемность. Те, кто платят 75 % своего дохода на еду и коммунальные услуги – бедные, те, кто платят менее 25 % на эти статьи – богатые. Это была дилемма из его пула центровых.
- Спонсорские дела «Росгосстраха» на Чемпионате России по футболу,- считал Тобанов,- это всего лишь стремление войти в Кремль. И ничего другого. Претендовать на время команды президента. Знаете… когда Путин съездил к Бушу, накануне решения о выборе места проведения Олимпиады 2014 года, спустя несколько дней глава телекорпорации CNN заявил, что если Олимпиада состоится в Корее, то он не уверен в качестве телевизионного сигнала… Везде развод. Везде конкуренция. Везде у тебя хотят отхапать. Знаете, как рекламщики разводят клиентов. Они говорят – ваши конкуренты тратят на рекламу столько-то, если вы будете тратить меньше, то в течение года потеряете часть рынка… Деньги терять нельзя ни на чем… Вот, например, установленные нами в компании, в центральном офисе, перерывы для курения. Ходишь курить три раза в день по десять минут – обед будет сокращен до 30 минут… Все честно.
Порой казалось, что Тобанов каждый человеческий шаг пересчитывает в рубли и пытается передать данную систему ценностей ближайшему окружению – ведущим управленцам холдинга – при их, конечно же, устремлении учиться также досконально количественно видеть мир.
- Стремление увеличить ноли в цифрах – это стремление к бесконечности и бессмертию,- говорила акционеру Гирлянова.
Члены статусной управленческой команды, сложившейся в компании, все как один, были фанатично адаптированы курсу на личностный профессиональный рост, и четко защищали интересы членов команды, совместными усилиями внушая нижестоящим сотрудникам свое право на преимущество. Путь к личностному профессиональному росту в компании лежал через трупы коллег, с которыми ради своего развития надо было однозначно вступать в конфликтные рабочие ситуации. И Ерш делал такие попытки. Например, когда он получил из экономического отдела ошибочные реквизиты одного из многочисленных псевдо-ООО, что создало некую проблемную ситуацию, процесс надо было запускать по новой, то решил отчитать экономистов и намекнуть на возможность информирования о данной ситуации вышестоящих руководителей… Через два–три дня экономисты дали свой ответ – в корпоративной газете, подведомственной Ершу, было обнаружено интервью у сотрудника одного из региональных филиалов, в котором тот выставлялся как пример для подражания. Рубрика называлась «Наши люди». Но по линии внутренней аудиторской экономической деятельности этот сотрудник значился как неблагонадежный, по его деятельности велись проверки, даже имелись факты злоупотребления, но директор филиала никак не хотел слушать аудиторов и увольнять заслуженную, пользующуюся популярностью управляющую предприятием питания.
Дабы таких казусов с популяризацией воров больше не происходило, и не надо было сообщать об этом вышестоящему руководству, экономисты рекомендовали менеджеру по проектам Василию Ершову утверждать у них списки тех лиц, кто будет представляться в компании как корпоративный герой. Это ему не понравилось, дополнительные точки контроля вряд ли будут радовать любого, не говоря уже о сотруднике многоярусного холдинга. Ершу захотелось компенсации, уже хоть от кого. Через несколько дней, при разгрузке привезенной в офис продукции с символикой компании – это были значки, футболки и бейсболки с надписью «Сотрудники «ТермосСуп» - это профессионалы» - грузчик по заявке не пришел, и таскать коробки пришлось самому Ершу. «Татьяна Леонидовна,- написал Ерш письмо начальнику административно-хозяйственного отдела,- скажите, у нас есть какой-то утвержденный регламент по работе грузчиков? Я хотел бы его посмотреть, чтобы мне на будущее более четко выстраивать схемы». Татьяна Леонидовна позвонила, долго извинялась за отсутствие грузчика дружелюбнейшим тоном, но про регламент не проронила ни слова. Ерш не стал ее дожимать.
Члены статусной управленческой команды в таких ситуациях шли до конца, вопреки перспективе ухудшить отношения с коллегами. Дни, месяцы и года в стенах холдинга шли нескончаемые провокации, драчки и целые войны, втянуты в которые было большинство сотрудников. Генеральный директор Тобанов был заинтересован в таких войнах, он поощрял их, потому что, по его мнению, войны, любая война, конечно же губительная, и, в первую очередь, губительная, но для экономики, для бизнеса, война является залогом роста и развития. Для сотрудника начало боев всегда связано с тем, что будут ответные действия, которые либо заставят его спрятать голову в панцирь и больше никогда не высовываться, заняв положенное ему местечко, либо побудят его идти дальше, исправлять свои огрехи, тем самым совершенствуя работу холдинга, и бомбить с яростью тех, кто слабее, поучая их уму-разуму уже в присвоенном новом высоком статусе. Порой, в борьбе за статус, конфликты начинают возникать и множиться без видимых на то деловых причин, затмевая собой простые человеческие отношения, пока не станут тотальной бессмысленностью, заметить которую и прервать уже никто не в состоянии.
Ерш, в итоге отказавшийся участвовать в подобных играх, и не соглашавшейся с позицией улитки в панцире, не мог терпеть и смиряться с ролью аутсайдера. Ему хотелось тоже быть субъектом в этой большой корпоративной системе, но не работающим на ее развитие. Подумав, он решил попытаться внести в эту слаженную систему психологический, а то и мистический сбой. Это предполагало работу на грани фола, сотруднику его статсуса такие инициативы не простились бы, но он считал, что имеющийся риск является показателем эффективной действенности, а значит, замысел может сработать.
Наивный мальчик. Здесь всем все давно было безразлично.
Экономически ориентированные директора компании 8 часов в день, пять раз в неделю искали выгоду, и, как показывали разговоры за обеденным столом, мало кто из руководителей был рад такой необходимости, но главное, во всей корпоративной жизни не было ответа на основной вопрос – зачем. Зачем это все? Зачем новая машина директору, если старую год назад он так хвалил? Зачем новый ноут-бук, если старый устраивал? Зачем акционеру Журавлеву трое дорогих часов, и он говорит, что хочет еще одни? Зачем? Зачем? Зачем? Ерш в личных беседах неоднократно поднимал этот вопрос с некоторыми из руководителей, но ответа так и не получил. От него в этой ситуации отмахивались и убегали, вопрос казался некорректным. Менеджер по проектам почувствовал это и решил дожать сознания членов статусной управленческой команды. Жизнь в сексуальной блокаде позволяла Ершу улавливать настроенческий ток чужих мыслей, эмоциональную, душевную окраску, и в диалоге с человеком он отвечал не на слова, а на то, какоего эмоционального цвета были мелькания в черепной коробке, поэтому план его был иррационален и не имел основ в произносимом.
Воздержание ему периодически стало нравиться. Периодически он сравнивал себя с китайским даосом или индийским йогой, практикующими сексуальную гигиену, но суть его начального выбора была далека от духовных восточных практик. Выбор в пользу сексуального воздержания, сделанный им осознанно и добровольно, имел установку в виде нежелания вступать в интимную связь с той партнершей, с которой он не видел потенций для духовной близости. Удовлетворение исключительно полового влечения перестало его устраивать, его тошнило от схематичности собсвенной неуправляемой похоти, и от запаха рвоты во рту хотелось избавиться длительным проветриванием.
Свой выбор Вася решил держать в секрете, ибо окружающим обществом этот факт был бы расценен, как мужское бессилие и несостоятельность.
- Может, тебе никто не дает?...