8.
Доска почета времен СССР переместилась с заводской проходной в салоны продаж новых автомобилей, и тысячи муравьев начинали каждое утро пробираться туда тропами суровыми и беспощадными, потому что быть аутсайдером и сохранять внутреннее благодушие не многим даровано будет, а для буйно недовольных власти содиждели культуру контртеррористического поведения.
В вагоне подмосковной электрички, направляющейся в Москву, Ерш, ехавший к своему первому трудовому дню, успел прочитать в распечатке, взятой с корпоративного сайта, только несколько слов о своем новом работодателе.
«ТермосСуп» - национальная сервисная компания, стабильно и надежно работающая на рынке производственно-хозяйственного аутсорсинга с 1991 года. Предложив в начале 90-х гг. услугу индустриального питания, «ТермосСуп» стала одной из первых в России компаний, выросших до комплексного решения в сфере управления непрофильными активами крупных промышленных предприятий».
Место напротив Ерша неожиданно занял знакомец по дачному кооперативу «Шкала» Шурик, известный Василию верой в то, что вся человеческая жизнь - это сплошной эксперимент, поставленный внеземными цивилизациями. Очень быстро Шурик оброс шикарной коллекцией видео-фильмов про ФСБ, которая управляет массами и взрывает дома. Его с детства не покидало легкое ощущение постоянного присутствия рядом некой внешней по отношению к земле силы - в незримом эквиваленте - но ввиду врожденного устремления к безделью, относился Шурик к этому, скорее иронично, упрощая свое ощущение до осязаемых структур личностей офицеров государственной безопасности.
- Тутукнулись,- произнес Шурик, когда поезд тронулся.
Как и полагается людям такого сорта, на полпути он вышел, отточив на Василии свои познания и оставив того наедине с емкой фразой: «Религиозный смысл терроризма в том, что затруднено погребение тел, нет останков».
За окном на тридцать секунд застыла станция «Фабирка 1 мая» - здесь, в клинике для нервнобольных жил поэт Осип Мандельштам – постояв, поезд окончательно тронулся и Ершов остался один в этом замкнутом металлическом пространстве на колесах, постепенно насыщающимся за счет приливов пассажирского киселя мелкодисперсной фракции. В соседнем купе некто делился наболевшем:
- Нам отпуск запретили брать - только за свой счет, и только две недели…
Потом пошли кондуктора:
- Граждане, билетики предъявите. У кого нет билетов, встают и уступают место тем, у кого они есть. Так… От «Лося» до «Москвы». Мы еще до «Лося» не доехали. Ладно, уступайте место вон той девушке. Это же лучше, чем по вагону бегать.
Ерш протянул билет и остался сидеть. Стоящие тела нависали. Ехать оставалось еще 30 минут. «Вагон-рельсосмызыватель» - прочитал Василий на проезжающем мимо транспортном средстве. Протискиваясь сквозь слои народа, мимо прошла женщина с голубем на голове, она продавала свечи:
- Они от Феодосии Крымской, равнозначной святому Пантилеймону.
Свечи покупать никто не стал, от птицы только шарахались.
Ерш случайно встретился глазами с одной из стоявших женщин, чего делать ну очень не хотел. Он никогда не уступал мест, потому что этого ни делал никто вокруг. Сидячее место себе он всегда чем-то оправдывал. В голове почему-то всплыла фраза – «Трахнул – женись». Он не помнил, от кого ее слышал, но было в этом выражении что-то волевое, военное. Сказать себе что-то таким же безаппеляционным тоном он не мог. Вставать не хотелось. Вокруг сидело человек десять таких же мужиков, женщины стояли. Казалось, что вся атмосфера, весь внутренний психологический климат, устой подмосковного электропоезда предопределяли его к тому, чтобы не делать никаких лишних движений, что они никому не нужны, а подобный героизм вызовет гораздо больше осуждения, нежели пользы. Надо отдать должное, что дилемма сия не единожды возникала в его мозгах в десятках точно таких же ситуаций, и возникать не переставала.
«А, пофигу».
- Присаживайтесь, пожалуйста.
Всполошенное купе недовольно загудело. Соседу, чтобы выпустить Ерша, пришлось снять с колен дипломат. Вася сразу почувствовал, что поплыл против течения. Так, кроме него, из десятка соседей, не сделал никто, но неловко стало ему не меньше, чем им. Долговязый юноша, занявший место Шурика, погрузился в компьютерную игру на телефоне еще активнее. Ершу надо было что-то думать, ему казалось, что весь вагон сейчас в этом момент выносит о нем свои суждения, смеряя стан, форму лица, ища мотивы в каждом его мельком брошенном взгляде. Этого-то он не хотел более всего.
«А, пофигу»,- повторилось снова.
Волнение незаметно сменилось каким-то новым чувством, на мгновения Ерш ощутил внутри какое-то блаженство, радостный покой, восхищение всем вокруг, всеми этими людьми, в дешевой одежде, с черствыми рожами, угрюмо согласящимися через лет пять-десять с обязательным чипированием в целях безопасности и мира.
- Внимание, поезд прибывает на Ярославский вокзал.
9.
Стремление к дополнительным нулям в цифрах, это неосознаное стремление к бесконечности.