14.
Кофе-пауза семинара для региональных директоров шла скомкано и нервно, люди явно уже хотели обеда, но до него было еще два часа, поэтому все больше думали о бутербродах, чем о разговорах. Возле столика шла фасовка пайков. Ерш взял два бутерброда, один с красной рыбой, другой с икрой и занял столик в углу. В кармане завибрировал телефон.
«Sim-карту,- прогнал в голове программу безопасности Ершов,- я вроде поменял».
Сабина требовала ответа и продублировала послание. «Василечек, ты как всегда неподражаем. Мне хочется узнать у тебя про это место. Вечером в «Шоколаднице». Василию вдруг захотелось прекратить отношения более жестко и конкретно, но он вспомнил про обмен энергиями и стер готовый уже к отправке текст. Решил встретиться.
- С незнакомцем переписываемся?- подрулил к его столику довольный Станислав Геннадиевич Чаков,- с вудуистом, то есть индуистом?
- Скорее с вудуисткой,- Ершов включил разговор на свою, больную, тему, в качестве психологического маневра прикрытия от любых касаний его посланиями с мантрами, попросту – попытался перевести разговор,- Станислав Геннадиевич, скажите, жестко с женщинами рвать надо или нет? У меня ситуация заевшей пластинки уже несколько месяцев, и мелодия оказалась плохо сыгранной.
Чаков руководил региональным центром «ТермосСуп Южный Урал», котировался не меньше Потрашкова, но был не такой публичной фигурой. В холдинге Чаков был известен под кличкой «Шелкопряд» - за его победоносную въедливость в вопросах предложения старым клиентам новых услуг. И хотя он своей фигурой, походкой и выражением лица напоминал чуть подгнивший подосиновик, одна и та же молоденькая секретарша работала у него уже года четыре, что для установленной текучести в компании было нонсенсом. Нижняя челюсть с выпертым подбородком и бородой «эспаньолкой» у него были выразительной частью харизмы. С Ершовым Чакова связывали четыре часа соседства за столом во время одного из корпоративных застолий.
- Так ты не в курсе?.. - директор продолжал гнуть свою линию, пропустив мало интересующие его подробности личной жизни менеджера В.К. Ершова.
В муравейнике холдингов не редко сотрудников более интересует только те части коллег, которые прикреплены к бизнесу тем или иным образом, все остальное автоматически выключает внимание. Еще чаще люди просто хотят рассказать о волнующем их предмете, не вдаваясь в то, надо это предполагаемому собеседнику или нет.
- Я, Алейников, Пономарев, Голяшкин,- иронично рассказал Чаков,- видимо, еще несколько человек, присутствующих сегодня здесь, получили во время семинара черные метки от анонима, который быстро выключил свой телефон. Я уже пытался ему звонить.
Станислава Геннадиевича явно радовало вторжение в его жизнь чего-то неопознанного, что, главное, не требовало от него ответственности и принятия финансово-обоснованных решений. Глаза блестели чем-то пустым даже сквозь очки-хамелеоны. Короткие ручки, обширное тело, натянутый по швам пиджак делали его фигурой весьма мешкообразной. К образу прекрасно подходили полусапожки на нелепой, толстенной подошве. В его подразделении, и его силами, генерального директора Тобанова никто не знал, Чаков был для подчиненных вершиной компании.
- Вот, прочитай,- он, наконец, закончил мыслительный заход, поставил свой паек на стол и протянул Василию телефон с небезызвестным текстом.
Василий «внимательно» изучил написанное и даже переписал себе его в блокнот, пояснив, что «мысль глубокая, но бредовая».
- Говорят, это написал Ганкин,- продолжал юморить Станислав Геннадиевич.
- Кто это? – фамилии была Ершову чем-то знакомой
-О!.. Ганкин…Василий, вы плохо помните самые яркие выступления наших семинаров. Полгода назад Мурко рассказывал про него. Это был директор одного из филиалов, он у нас несколько месяцев проработал. Потом начал чудить.
Ершов вспомнил доклад Мурко.
- Уважаемые директора,- вежливо говорил тогда директор по безопасности отеческим, разъясняющим тоном патера,- хочу всех предупредить об одной немаловажной ситуации. В последние месяцы к нам обратились несколько директоров и сообщили, что в их филиалах появлялся наш бывший сотрудник Д.В. Ганкин, который некоторое время руководил филиалом в Коряжме, а потом был уволен. Господин Ганкин представляется ныне как сотрудник головной компании «ТермосСуп» и пытается в навязчивой, порой угрожающей форме, влиять на принятие оперативных решений на местах. Хочу всех уведомить еще раз, что Д.В. Ганкин не имеет сейчас никакого отношения к нашей компании, его действия, скорее всего, побуждены чувством обиды и мести. В случае появления его в вашем филиале, сразу сообщайте нам в отдел безопасности. Это еще не все. Мы навели справки об этом человеке и выяснили, что Дмитрий Владимирович Ганкин, 1976 г.р., уже несколько лет состоит на учете в психоневрологическом диспансере г. Самары, что было им скрыто при оформлении на работу в нашу компанию.
По рядам готовых ко всему уже директоров прошла мысль – «А не опасен ли этот самый Ганкин?..».
-Нет,- пояснил Мурко,- он не опасен, но крайне непредсказуем, и может своими действиями навредить имиджу нашей компании в регионах, если начнет ходить по другим учреждениям. Мы сейчас ведем работу, направленную на то, чтобы в рамках юридических норм пресечь его действия.
Ганкин не был дураком, он предлагал директорам очень грамотные схемы получения доходов мимо контролирующего центра, но публично озвучивать такую деятельность на семинаре означало бы давать остальным директорам зеленый свет на подобные мысли. Как всегда были употреблены многозначные формулировки. Мурко умел маневрировать намеками. Например, он любил подшучивать над новыми сотрудниками холдинга, которых случайно встречал в коридоре, своей коронной юмореской:
- Ну, что, готовься!
В ответ следовало закономерное и сжатое: «К чему?»
Директор по безопасности уже привык, что эту фразу неопытные люди всегда произносили одинаковым голосом дребежжащего лая. На это он лукаво отвечал:
- Скоро узнаешь.
Сотрудник, понимая, руководитель какого ведомства с ним разговаривает, напрягался, время шло, ничего не происходило, авторитет Мурко падал.
- Теперь у нашего ФСБшника,- выразился о нем Чаков,- будет новый карт-бланш на расследование индуистского заговора.
Видимо, не случайно на фотографии, где Мурко был представлен в виде эфиопа, в окне можно было разглядеть здание магазина «Детский мир» у метро «Лубянка».
Кофе-пауза в гостиничном центре «Измайлово» подходила к концу, директора усасывались в конференц-зал, время шло, но ничего экстраординарного не происходило. Посылая письмо Вася рассчитывал на нечто большее.
- Это новый бзик Ганкина,- заканчивал с удовлетворением от собственной изощренности Станислав Геннадиевич,- или у нас объявился новый чокнутый из Индии. Там филиала случайно нет?..
-Будет,- парировал незнакомый директор-суслик в блестящем пиджаке, в одиночестве доедавший бутерброд за соседним столиком,- по клинингу.
Чаков и директор-суслик двинулись в зал, Ерш остался в холле один и стал быстро вспоминать, кому из офиса он рассказывал про свою поездку в Индию. Вроде бы, к счастью, информация за его черепную коробку не выходила. Бобров должен был молчать, считал Ершов. Василий старался не встречаться с ним даже глазами, боясь, что тот проявит интерес к его самостоятельным инициативам, которые в бункере не обсуждались, и произнесет что-то отдаленно компрометирующее. Ситуация для финансового директора могла начать вырисовываться крайне непонятная. «Если что,- прикинул Вася,- Боброва сдам». Круг людей из министерского бункера Вася принимал вынужденно.
Все вторую часть семинара перепуганный менеджер по проектам продумывал защитные пути на случай обострения ситуации, центровой темой его размышлений стало желание отвести от себя все потенциальные мысли на счет причастности к индуистским sms, и даже не пытался вникнуть в суть докладов, время пролетело быстро, объявили обед.
- Станислав Геннадиевич,- как бы между делом произнес Ершов, обращаясь к своему собеседнику, стоявшему перед зеркалом в уборной после обеденного перерыва,- Индия, Индией, но у нас все гораздо серьезнее. Вы запомнили, чем завершил Тобанов утреннюю сессию, какими словами? А я запомнил. Там тоже было, как и в sms, что-то про совершенствование знаний и отношений. Может вы получили, не черную метку, а птицу счастья?...
- Василий, о чем вы,- он отряхнулся от каких-то своих мыслей.
- Я про индуиста. Тобанов в конце первой части семинара сегодня озвучил схожие слова, что и пришли вам на sms в тот же момент. Посмотрите.
Чаков порылся в телефоне, а потом взглянул на конспект, который ему показал Ерш.
- Действительно… Интересно… Ну, Олег Валентинович у нас мастер в области наиболее глубокого донесения до аудитории своих установок.
В «ТермосСуп» можно было допустить все, что угодно, любые вывороты сознания.
«Неужели Тобанов хочет открыть нам чакры при помощи нейро-лингвистического программирования?»- мелькнула мысль у Чакова.
В туалет зашли.
- Телефончиками обмениваемся,- это был Потрашков, его галстук был ослаблен, верхняя пуговица расстегнута, он шутил, пытаясь понять, что тут произошло,- самое место. Чтобы никто не запалил. Кто кого подкараулил?
Когда Потрашков вошел, то Чаков и Ершов что-то автоматически спрятали в карманы. Дмитрию Николаевичу sms-письмо не пришло - он и предположить не могу, что в руках у них были записи по теме мантр, а поэтому находился в невыгодном положении по отношению к тем, кто обладал информацией о самых свежих событиях в «Термосе».
«Неизвестно, как это еще повернется»,- подумал Чаков и парировал, отведя тему в сторону:
- Да пошел ты.
Ибо, как уже всем в период высокотехнологической эпохи современности известно - кто обладает информацией, тот обладает властью.
Между руководителями завязалась полушутливая перепалка, плавно перешедшая по инициативе Чакова в обсуждения какого-то вопроса, выставленного на семинаре.
- Со сводным бюджетом, когда каждое из предприятий питания само расписывает свои затраты и доходы, а потом мы только все сводим в единую таблицу для каждого филиала и всего регионального центра – отличная идея, только гемора много, управляющих надо будет обучить писать бюджет, зато потом нам меньше работы.
- Это вряд ли, все равно главному экономисту все проверять придется, неизвестно, что управляющие там насчитают.
Директора ушли, а Ершова продолжало штормить:
«Как образ Тобанова меняет людей…»
Вопросов, как это обычно бывает, стало больше, чем ответов, поэтому Василий понял, что ему предстояло продолжить изначально не совсем осмысленную акцию. Окончательного стратегического плана у него, конечно же, не было, как не было даже предполагаемого следующего шага, он даже в точности не знал, зачем это делает и надо ли продолжать.
Хотелось партизанщины. Банально хотелось похулиганить. Было желание повлиять на сознание элит холдинга «ТермосСуп», вбить в них крен, просветить от тумана материализма и социал-дарвинизма. И как это нередко бывает, второй шаг вырисовывается только после того, как происходит первое, уверенное в правильно избранном пути, движение. Надо только поверить и начать. Поэтому по дороге в «Шоколадницу» Ершов продумывал, какой бы сделать следующий ход и еще раз перебирал в голове скромные результаты первого шага, аналитические выводы из которого были настолько глобальны, что намного превосходили ту незначительную фактуру, которую Василий отследил.
Информационный голод, потребность фактов для анализа, заставили его вставить используемую для мантрической рассылки sim-карту в телефон. На десять писем пришел один ответ. «Сам дурак!!!» - написал весельчак Чаков практически сразу после получения sms. Звонков не было, зато всплыли три старых sms-письма, видимо, направленные еще предыдущему владельцу sim-карты.
Ершову она перепала несколько месяцев назад вместе с телефоном.
В тот вечер он спускался в подземный переход по ступенькам, шел крупный снег, мимо двигались такие же спешащие клерки, был шести часовой пик.
- Я здесь на другую сторону улицы перейду,- спросила у людей молодая девушка с провинциальным акцентом представительницы Ивановской области.
Толпа угрюмо продолжила свое запрограммированное шествие. Девушка повторила свой вопрос, ее тон стал слегка испуганным.
- Я пройду на другую сторону улицы?
Реакции опять не последовало. Она попыталась всмотреться в чье-нибудь лицо, поймать взгляд – тщетно. Этого ничего не было. Люди механически двигались, каждый погруженный в свою черепную коробку, полную по окончанию рабочего дня усталости, не способную ничего хотеть. Складывалось впечатление, что мимо живого еще человека следовали зомби. Такой девушка впервые увидела Москву за две недели. Тогда-то Ершов и ощутил, что является частью этого потока, этих теней. Он тоже слышал ее голос, но не мог выйти из оцепенения. Единственное, что он смог в тот момент сделать - это тоже почувствовать страх и ужас момента, но в первую очередь, ему стало страшно от самого себя. Десятки мнимых забот большого города превращали жителя столицы в некоего оторванного от реальности гомункула. И Ершов ничего не мог с этим поделать. Он также как и все, выходил с работы в шесть часов и, не замечая ничего вокруг, шел, пережевывая в голове полу невротический бред, почерпнутый из разговоров с коллегами, из Интернета и от анализа изменений поведения начальника. Ему стало стыдно, а в центре этого механического марша захотелось совершить террористический акт и взорвать бомбу. Может быть, тогда кто-то очнулся бы. Преодолев ряд палаток, торговавших в подземном переходе косметикой, компьютерными дисками и иконами, Ершов стал подниматься наверх в плотной человеческой массе. В его сторону сильно качнулся мужик в расстегнутой старой, но добротной дубленке и пушистом сером шарфе. Это был пьяный, который только благодаря столкновению с Василием избежал падения вниз по лестнице. Мужик повис на Ершове, рука которого случайно попала в его распахнутый карман и наткнулась на сотовый телефон. По инстинктивной инерции менеджер схватил трубку.
- Сука,- произнес пьяный в знак своего отношения к сложностям передвижениям.
- Смотри не упади, дружище,- одобрил его Ерш и в качестве оплаты за помощь переложил телефон из его кармана в свой.
Пьяный сфокусировал взгляд на новом человеке и произнес растянутое «спасибо». Это было лицо волевое, доброе и изношенное. Как у бывшего спортсмена.
Совесть просигналила Ершову «SOS», но он слишком долго впитывал псевдоидеологию начала XXI века – «Бьют – беги, дают – бери» - чтобы избавиться от атавизмов один раз и окончательно.
Придав пьяному стабильно положение, он стремительно пошел дальше наверх, но все равно услышал такое же растянутое, но более осмысленное - «угощаю», брошенное ему в след.
- Я сам уже угостился,- произнес себе под нос Василий, быстро отключая сотовый телефон.
Уже дома поступок был переоценен и непроизвольно украденный сотовый телефон отправлен в мусоропровод. Ерш надеялся на символизм этого акта, к тому времени он стал осознавать и навязчиво хотеть избавления от врожденного стремления к халявной наживе. То стремление к выгоде, которое его возмущало в окружающих и толкало на подпольщину с sms-мантрами в «ТермосСуп», по сути дела, было проекцией его же собственного духовного состояния во вне. Sim-карту решил сохранить, для неконтролируемых Сабиной контактов с другими девушками. В ней он ну никак не мог увидеть своей второй половины, поэтому допускал возможность сепаратных отношений и был уверен в наличии подобных у своей якобы подружки. Лжи не было, он никогда не демонстрировал ей свою всеобъемлющую приверженность.
В Сабине было глубоко укоренено, присущее людям ХХI века, стремление не быть, а казаться, и хотя Ершов не мог точно быть уверенным в этой особенности ее личности, его что-то отталкивало от девушки, что неанализируемое.
Более явным камнем, легшим в фундамент его намерениям внутренних изменений в сторону выхода из зоны меркантилизма, стал наблюдаемый у Сабины деловой взгляд на мир. Как уже говорилось, она была дочерью руководителя одного из районов Иркутской области, несколько семестров 10 и 11 класса проучившейся в Англии и Швейцарии. «Побеждает не сильнейший, а хитрейший» - любила повторять она под ту или иную историю. От глубокомысленных, но пустопорожних философствований с ней ему скоро стало скучно, но других смычек найдено не было. Они оба довольствовались тем, что есть, в тайной надежде на более лучшие варианты, но делали вид, что рады друг другу и счастливы. Интимная близость между ними могла возникнуть только однажды, когда Сабина и приглашала его в какой-то ресторан, где все обслуживание и питание шло в темноте, на ощупь. Она прекрасно знала ресторанную Москву. На первых курсах психологического факультета ее досуг заключался в практическом изучении тех мест, о которых пишут в журналах о глянцевой роскоши. Ерш же, наоборот, не мог серьезно воспринимать этот вымышленный мир успешных образов. Так в их совместном пути и возникла «Шоколадница» - компромиссный вариант этих никакими силами неподходящих друг другу людей.
Туда Василий и ехал, когда после усмешки над Чаковским «Сам дурак!!!», снова остановил взгляд на трех неотвеченных sms-письмах, направленных несколько месяцев назад в адрес пьяного мужика в дубленке, которого он ненароком обчистил.
«Ты где? Мы ждем и беспокоимся» - писала жена.
«Братан, верни симку. Чего хочешь? Там важные мне телефоны». Благодаря этому пиьсму, видимо, sim-карта и не была отключена ее первым владельцем, хотя счет пришлось вчера пополнять Ершу
Третье письмо заставило Ерша задуматься:
«Теперь мы собираемся по средам в чебуречной возле м. «Китай-город». В первую неделю месяца. 19-00. Подвязались с двумя глухонемыми. Ждем тебя для планирования»,- писала некто «Белая ворона».
Дитя информационной эпохи, Ерш не мог долго быть без новой информации, любой, которую можно было осмысливать, даже совершенно его не касающейся. Созерцание в его поведении значилось лишь вкраплениями той самой декомпозиции, но он уже понимал это – Вася достиг такого уровня, когда мог уже слегка оценивать не только получаемую информацию, но и работу своего мозга и сознания. Постоянная нацеленность на мыслительный процесс не давали ему покоя ни ночью – по несколько часов в голове шел нескончаемый поток фактов и размышлений, уносивший его так далеко, что заснуть было невозможно, ни днем. Самое ужасное заключалось в том, что он, по большей части, никак не мог контролировать эту самостоятельную капризность мозга. Голова работала в автономном режиме, безостановочно переваривая требуху и ввергая его душу в состояния озабоченности, недоверия и сомнения. Почему-то неведомым вектором возникавшие картинки в сознании, сюжеты, линии хода мыслей редко носили характер доброжелательный, а все больше уносили его в поедание живьем близких, друзей, коллег, знакомых. Ершу это не нравилось однозначно, но замечать этот феномен он стал только недавно и еще выхода не нашел. Погруженный в конструирование новых проектов и оценку произошедших событий, отрешенный от творившегося вокруг, он ехал в метро, к Сабине.
По вагону пронесся нервный импульс, Ерш вернулся в реальность. В противоположном конце вагона какой-то активист пытался вытолкать бездомного человека на платформу. Активист был одет в пальто с меховым воротником и такую же меховую кепку. Как вскоре выяснилось, он был с женщиной, женщина держала в руках букет цветов. Ерш любил наблюдать подобные сцены.
Бездомная держала в руках с десяток разнокалиберных пакетов, на поводке у нее сидела дворняга, что говорило об особом статусе опустившейся женщины. Наличие у российского бомжа маленького четвероногого друга было показателем принципиальности и четких внутренних установок на нравственность и сострадание, сохранившихся в человеке вопреки катастрофическим материальным трудностям. Это прекрасно знают рядовые более-менее склонные к мыслительной деятельности полицейские, работающие на вокзалах и имеющие свою квалификацию московских нищих.
Норковый воротник этого, конечно же, не знал. Бездомная оказалась трезва и весьма вменяема:
- Не надо на мне выкоблучиваться перед вашей дамой. Так только трусы делают.
Они встретились глазами, и первым их убрал ухажер, начинающий терять очки там, где он хотел их приобрести. Положение надо было срочно исправлять, мужчина терял выдержку:
- Лишайная гнида,- произнес он зло и не без удовольствия, как будто ни один день вынашивал эту фразу,- ты нас всех позаражаешь.
Пассажиры, предвидя, что события могут стать еще серьезнее, отошли от сцены на несколько метров, оставив актеров в центре окружности. Бездомная продолжала контролировать себя и обратилась к даме:
- Дурой будешь, если дашь такому. Он тебя неврозом заразит.
По вагону прокатился смешок. Мужик толкнул нищую к двери, пес четко и предупредительно пролаял три раза.
- За правду убить хочешь?! Как Христа!- парировала нищая.
Мужик с воротником не ожидал таких слов.
- Станция «Курская»,- произнес голос из репродуктора.
Все опомнились о своих маршрутах, кто-то начал выходить, кто-то входить и ситуация растаяла, только не для менеджера по проектам.
Нищая села напротив Ерша, который не вышел на необходимой ему станции, потому что несколько секунд назад, увидев, как повернулась стандартная ситуация, решил проявить соучастие так, на что, он посчитал, его духа хватит. В руках у Василия все это время было два пакета с буханками хлеба, они обычно оставались после кофе-пауз,-организаторы конференций из корпоративного учебного центра «ТермосСуп», утомленные днем напряженной работы, хотели выбросить хлеб, но что-то подсказало тогда Ершову пресечь это намерение:
- Не надо, я возьму, покрошу голубям, потрачу 20 минут.
С тех пор он уже несколько раз собирал хлеб после конференций и отвозил нищим к Покровскому женскому монастырю, где, однажды, быв у мощей блженной Матроны, он запомнил обилие попрошаек.
- Вам нужен хлеб?- произнес Ершов, обращаясь к нищенке с псом, сидевшей напротив него в вагоне метро, пока туда не завалилась очередная толпа пассажиров
- Да!- радостно отозвалась она,- он благословен Богом.
Женщина взглянула ему в глаза. Таких чистых очей Ерш не видел давно. В них хотелось смотреть и не отрываться. Набежали люди.
- Возьмите два.
- Спасибо. Бог в помощь.
Приехав на станцию метро «Таганская», Ерш, раздавая хлеб, всматривался в глаза бездомных, но таких глаз уже не видел. Возле метро глаза нищих были вообще пьяные. Чем дальше от метро и ближе к монастырю, тем глаза были трезвее. Того радостного сердечного чувства, которое он испытал в вагоне метро, скорее, не подавая, а поблагодарив, нищую, Василию хотелось вкусить снова. Оно, это чувство соучастия, было для него ново и однозначно понравилось. Ранее подобное было неведомо. Первые три-четыри персональные благотворительные акции, которые он проводил с предполагавшимся к утилизации хлебом компании «ТермосСуп», напоминали механическую раздачу пайка.
До встречи с Сабиной время еще оставалась уйма. В «Шоколаднице» на ул. Таганской свободных столиков была половина. Василий сел и стал вспоминать многочисленных индийских нищих, надо было подготовить для Сабины рассказ про Варанаси.
Нищих в Варанаси была половина города. Некоторые из них умело использовали свой образ для случайных приработков. Василий сдружился с одним из таких обитателей прибрежных территорий – это был небритый тип лет 60 в чалме и оранжевых полотенцах. На худых черных руках были одеты фенечки и всевозможные браслеты, на шее висело несколько бус, через плечо размещалась котомка. Ерш покупал на рынке еду – бананы, мандарины, помидоры и шел к гату, где йог сидел со своими друзьями, большая часть из которых была также одета в традиционные индуистские костюмы.
- О, мой друг,- говорил индуист и клал Ершу руку на плечо,- пойдем, пойдем, пообщаемся.
Чаще всего он рассказывал про энергию из космоса: «Energy cosmos».
- Мы живем,- говорил баба, так называли в Индии мудрецов-аскетов, и как он, соответственно, представился,- во многом благодаря Sun Spirit, солнечный энергии получаемой конкретным человеком из космоса. Распределение энергии идет в зависимости от образа жизни и мысли. Я не ем мяса, не сплю с женщинами,- он поднял подол и показал опухшие яйца,- это позволяет мне улавливать, как бы отцеживать, энергии, недоступные тем, кто все это делает, кто ест мясо, спит с женщинам – все это преграда для особых энергий из космоса. Получение этих энергий отрывает меня от земной тщеты. В поступках определенный энергетический прорыв можно получить, если совершать их, не имея своей личной заинтересованности в результате. Когда нет желаний, обретаешь счастье. Более важного на земле ничего нет. Еда сама ко мне идет. Завтра ты уедешь, появится другой. О возможном голоде я даже не думаю. Sun Spirit – это источник жизненных сил.
Однажды он попросил у Ерша не еды, а денег на еду, сославшись, что купит ее сам. После этого Вася стал приносить ему небольшие деньги. За несколько дней до отъезда из Варанаси Ерш пришел без еды и денег, на разговоры о космосе времени у йоги не нашлось. Баба двинулся к одному из лодочников, они вдвоем порылись в мешке.
- Купи,- йога показал Ершу небольшую железную статую богини Кали.
- Нет, мне не надо.
Йога спрятал изваяние в котомку.
- Пойдем,- быстро сказал он Василию.
Они поднялись вверх и долго плутали по незнакомым узким улочкам, пока не пришли к ничем не выделявшемуся одноэтажному дому.
- Подожди меня здесь,- сказал йог,- я сейчас вернусь.
Не прошло и минуты, как они в спешке покинули улицу. Ерш первый раз был в этом районе. Вездесущие вывески «ISD-phone» говорили о том, что и здесь есть очаги сетевой цивилизации. Йог вывел его на широкий проспект, где была двух полосная дорога для автомобилей, вдоль которой размещались двух-трех этажные особняки.
- Здесь живут коммерсанты,- пояснил баба,- торгуют шелком и хлопком по всему миру.
Дома действительно выглядели престижно.
- А почему ты не торгуешь шелком?– спросил Ерш, пытаясь отследить реакцию на этот идиотский вопрос.
С таким же успехом он мог спросить у сотрудника милиции на вокзале, почему он не стал йогой.
- Я? – недоуменно ответил йога,- там, где большие деньги, там нет Бога.
Они прошли вдоль нескольких высоких заборов, баба пару раз приветливо махнул европеизированным индусам, проезжавшим мимо на автомобилях, те ответили взаимностью.
- Вот, пришли, зайдем на несколько минут, снимай обувь.
Ерш оказался перед воротами, на широких двух метровых колонах которых размещались по три огромных белых человеческих черепа, вырезанных из камня. Ерш посмотрел по сторонам. Слева и справа стояли стандартные особняки индуистских богачей. Чуть вдалеке, на перекрестке был виден многоэтажный пятизвездочный отель. Черепа размещались один на другом. Обхватить руками можно было бы только меньший из них.
- Это храм богини Кали,- пояснил баба,- богини смерти.
Ерш снял обувь и отдал ее специальному служащему. На входе баба пояснил администратору, который хотел было преградить Василию вход:
- Это со мной.
Они оба записались в книгу посетителей. Ерш пролистал несколько страниц. Все ФИО были исключительно на хинди. В храме царила тишина и покой. Пройдя быстро по тропинке мимо небольших беседок и зеленых насаждений, Василий вышел к огромному каменному черепу, высотою в метр. На черепе стояла большая свеча. Она горела. Территорию вокруг подметала женщина. В храме было безлюдно. Обратно к выходу они пошли другой тропинкой. В одной из беседок сидела группа полуголых мужчин с типичными лицами боровов. Несколько из них бросили спокойный взгляд в сторону Ерша и продолжили свою беседу. Ерша удивило то безразличие, которое он у них вызвал. Обычно, индусы достаточно активно шли на контакт. Однажды даже, когда Ерш ехал на велорикше по центральной улице Варанаси - Нэй Шарак, и его европейскую внешность потенциального покупателя разглядел шпанец лет 15 с уже выставленными напоказ усами, то он бежал за рикшей метров сто и сначала бодро, а потом задыхаясь, кричал вслед Ершу несколько рекламных лозунгов:
- Мистер! Гашиш! Очень дешево. Отличное качество! Сэр! Гашиш!
От такого внимания было очень неловко. Ерша под аккомпанемент в виде крика «гашиш» обсмотрела вся улица, включая стройного полицейского на перекрестке.
Сейчас же - полная индифферентность. Ершу захотелось пообщаться с полуголыми типами в беседке, и он сделал шаг в их направление.
- Не надо,- остановил его баба.
На шее у одного из них – лысого и толстого с набедренной черной повязкой - висели бусы из небольших черепов, лица мужиков были недоброжелательно серьезными, а глаза литыми. Где-то в углу беседки суетились женщины. Мужики были сверх-вальяжны, в пиджаках и галстуках они выглядели бы деловыми воротилами, в возрастной категории под полтинник. За спиной типа с бусами из черепов во всю стену была нарисована богиня Кали.
Ерш вспомнил главы из учебника истории про жрецов древнего исчезнувшего мира. Увиденные в варанасском храме в начале XXI века картины еще долго не могли уложиться в голове с тем, что описываемые на уроках события происходили несколько тысяч лет назад. За все это время в Индии ничего не изменилось. Миллиард индусов - это язычники, причем активно действующие. Он уже несколько раз видел, как после захода солнца не берегу реки Ганга вокруг большого костра собирались десятки индусов, двое или трое из них в неистовстве кричали мантры, достаточно агрессивно, кидали с золотых подносов в огонь фрукты, овощи, потом вся толпа начинала что-то петь, прекращала, заводилы снова выкрикивали лозунги. Интонации, с которыми по ночам читались мантры, очень сильно напоминали интонации, присущие речам Гитлера во время публичных выступлений. На все это накладывалось обилие свастик – в Варанаси они были везде, на дверях машин, на заборах домов, на храмах. Когда с бабой они вышли из храма на улицу и двинулись в центр города, Ерш спросил у индуса про Гитлера.
- Гитлер?– ответил тот,- это хорошо.
Ерш снова вспомнил про учебники истории. Явление Гитлера в Европе, видимо, имело некий религиозный смысл.
- Кремация,- заорал Василий йоге от очередного прозрения,- Гитлер тоже делал кремацию. Это была языческая революция?
- Да, да… Она.– ответил йог, не вникая. - На, съешь лучше вот это.
- Охренеть.
Баба протянул ему сверток из какого то листа, парочку которых он запросто взял у торговца. Ерш развернул сверток, посреди него лежал некий белый сгусток. Приготовившись к отравлению, он слизнул массу. По вкусу это оказалось чем-то кисло-молочным, простоквашею, обильно сдобренной перцем. Василия в области индийской кухни уже ничего не удивляло, даже такие сочетания.
- Отлично,- одобрил он.
- Вот мы и пришли,- йога остановился у небольшого уличного храма, каких здесь были сотни.
К дереву была прикреплена каменная плита, на которой располагалась маленькая фигура индуистской богини. Вокруг дерева в развалку сидели три индийских нищих, идентичных бабе. Он с ними поздоровался и сел рядом, нашли место и для Ерша. Баба залез в свою котомку и выудил оттуда чекушку с прозрачной жидкостью. Из горлышка пахнуло алкоголем. Йога чуть-чуть вылил на фигурку богини и растер по всей поверхности, потом что-то произнес себе под нос и сделал хороший, глубокий глоток. К бутылке потянулась другая рука. Спиртное быстро кончилось, затих и разговор между индусами, начинало смеркаться.
В кафе «Шоколадница» вошла Сабиночка. Или Алкен, как она себя называла на англо-саксонский манер.
- Хочешь узнать про Варанаси. Ну, слушай. Летал я туда по делу. Один знакомый еврей заказал прах с кремации. Я им привез его. В один из вечеров ребята собрались в засекреченном подвале в Москве, размешали чей-то прах с гашишем и выкурили. Оплатил все финансовый директор компании «ТермосСуп», той компании, где я работаю. Меня вроде пасет ФСБ, наш директор по безопасности.
Сабина опешила, но Ерш не унимался.
- Я что, тебя не вижу что ли? Близости хочешь? Экстаза. Дуреха,- он говорил это намеренно пренебрежительно,- ты знаешь, что в сексе мы соприкасаемся с вечностью. Не надо девальвировать интимную близость до сиюминутной похоти. Человек новый рождается оттуда, из небытия. И прошу тебя не забывать, что ты туда уйдешь. Умереть она хочет!... Ну и хоти. Ты, сука,- орал в запале Ерш,- потеряла связь с Богом, вот тебя и тошнит от самой себя. И меня от тебя тошнит. Поняла. Иди и смотри ужастики про смерть.
- Молодой человек,- раздался голос с соседнего столика,- та сила, которую вы обозначаете, как ФСБ, возможно, является Богом и она наоборот поддерживает вас, любого человека - пытается спасти от сумрачных состояний, в которые мы входим благодаря прогрессивной работе разума в условиях тотально негативных информационных потоков современного общества – убили, сожгли, изнасиловали, убили, сожгли, изнасиловали... Надо только…
- А мы не хотим,- прервала незнакомца Сабина,- чтобы кто-то в нашу жизнь вмешивался извне, мы хотим сами всего добиться, понять и решать, и нам это удается!
Она заплакала, а когда успокоилась, Ерш поймал машину, и они поехали ночевать к ней, на пустую квартиру. По дороге Вася осмысливал еще несколько тем, затронутых незнакомцем.