В последние времена ситуация с русским языком характеризуется постепенным забвением правил орфографии и грамматики. Сайт «Территория» обратился к известному филологу и публицисту Юрию Сербу с просьбой ответить на вопрос о склонении топонимов, в частности, названия г. Фрязина, а также пояснить то, чем вызвано это пренебрежение к правилам русского языка.
- Недавно у меня произошел диспут с двумя студентками,- рассказал Юрий Серб,- живущими в пригородном поселке под названием Сосново. Я заметил, что они не склоняют имя поселка, в котором живут. На мое замечание мне ответили, что я не прав, что «все так говорят». Я ответил, что по традиционным нормам русского языка такие имена как Сосново, Косово, Шереметьево, Бородино как склонялись, так и склоняются, и пообещал принести им книгу одного краеведа, изданную в 1970 году, где подобные топонимы, в том числе Сосново, надлежащим образом благополучно склоняются. Фрязино относится к этому же ряду. Топоним Фрязино склонялся и склоняется! Заодно я прихватил книгу о петербургских топонимах, издания 1996 года, где авторы также склоняют подобные имена. При этом я отдавал себе отчет в том, что склонение славянских топонимов на –во и –но у современных русскоязычных журналистов – это большая редкость, поскольку падение грамотности у журналистов, телеведущих, политиков, т.е. у той публики, которая создает языковой фон, сейчас просто катастрофическое.
Вспомним хотя бы Горбачева, который с трибуны Съезда народных депутатов говорил: «это положение желает… куда как лучше» – вместо надлежащей формулы «оставляет желать лучшего». Или питерского тележурналиста Иннокентия И., который рассуждал о придуманной западными аферистами «компьютерной проблеме 2000 года» в следующих выражениях: «все данные с компьтерных мониторов будут исчезнуты в полночь». Причину такого пренебрежения языком можно искать в нерусском происхождении говорящих, но коренится она в том, что культурой и просвещением в стране ведают уже сто лет люди, ничего общего не имеющие ни с отечественной культурой, ни с ее народом.
Мы же обязаны помнить и «про день Бородина», и о трагедии сербского Косова, и не должны говорить, как пишут новостные агентства, о происшествии «над Шереметьево», но над Шереметьевом.
Однако вернемся к упомянутым студенткам. Увидев примеры склонений в принесенных мною книгах, они заявили, что это опечатки… Мои попытки объяснить им смысл падежей успеха не имели: меня просто не понимали. Невероятно, по-вашему? Увы, это реальный факт. Должен оговориться, что это были студентки технического направления. Но какими они станут «специалистами»? Ведь понимание языка учебника – это путь к пониманию описанного явления. Стоит ли удивляться, что одна из них перевела английскую фразу следующим образом: «Недостаток внимания к процедуре может быть результатом повреждения материала». На мое возражение, что недостаток внимания может иметь результатом повреждение, а не наоборот, она ответила: «Так это ведь то же самое!»
Мы можем констатировать, что проводимые ведомством господина Фурсенко «реформы образования» уже привели к деградации среднего образования, к сокращению часов русского языка в школах (за счет «уроков толерантности» и прочих новшеств), а в вузах это процесс близок к завершению.
Вот что пишут о проблеме склонения упомянутых топонимов Л.И.Рахманова и В.Н.Суздальцева, авторы учебного пособия «Современный русский язык», изданного МГУ в 1997 году: «Склоняются и топонимы на –ово/-ево, -ино/-ыно. Как склоняемые, они «вели себя» всегда и в народной речи, и в произведениях художественной литературы: «История села Горюхина» (Пушкин), «Он был из бедного дома в Чесменке… она из такого же в Шатилове» (Бунин), «Я живу в Аксенове, пью кумыс, и во мне прибавилось уже 8 фунтов. Еще раз повторяю свой адрес: Аксеново, Уфимской губернии» (Чехов).
«…читая «Жизнь Арсеньева», я узнал, что Бунин бывал в Кропотове… (Паустовский).
«Через две недели я вернусь из Переделкина» (Е.Ржевская) и т.д.»
Далее филологи продолжают: «В современной печати топонимы склоняют не всегда, что противоречит нормам русского языка.» И приводят примеры из «Комсомольской правды», журналов технических, спортивных и т.д.
Что тут скажешь? Можно только констатировать существенный результат многолетней «реформаторской» деятельности лиц, определенно чуждых русскому языку.
- Но ведь этот результат еще не окончательный? Писатели, например, так не пишут?
Кстати, о писателях. Появилось немало писателей, выходцев из технических профессий, которые конструируют сюжеты, но не владеют языком. Если Елена Ржевская писала «…вернусь из Переделкина…», то на сайтах ныне здравствующих писателей и писательских организаций Переделкино уже почти не склоняется. В шестидесятых годах ХХ века был популярен фильм «Дело было в Пенькове», снятый по рассказу Сергея Антонова, зато Эдуард Успенский уже не умеет склонять придуманное им Простоквашино.
И только топонимами дело не исчерпывается.
- Например?
Вот, например, А.Маринина пишет в одном из детективов: «Боюсь Вику». Кстати, это очень распространенная ошибка: употреблять винительный падеж (кого? что?) вместо родительного (кого? чего?). То есть: боюсь чего, кого? – Вики, голода, тетки, войны… и т.д. Некогда подвизавшийся на ельцинском телевидении Шеремет договорился в программе «Время» до вот такого перла: «Сегодня Кремль боятся все.» Современным писателем и журналистом быть легко: никто тебе не указ – ни мораль, ни законы языка. Только быть успешным писателем дано не всякому: надо принадлежать к банкирско-либеральной тусовке (об этом, стати, убедительно говорит Валерий Былинский в своем интервью «Литературной газете»). Более чем успешный Прилепин (Лавлинский) не знает, что по-русски говорят и пишут «быть полным чего?», а не чем. Вот и назвал он свою книгу «Сапоги, полные водкой» – а не «полные водки», как следовало… Хотя, между нами, в любом случае носить водку в сапогах не следовало, но это выбор Прилепина, он сам выбирает своих героев.
- Да, тут дело тонкое, а писатель бывает и грубым…По вопросу о топонимах: не думаете ли вы, что тут налицо разрыв между народным словоупотреблением и мнением ученых лингвистов?
Никоим образом. Ученые лингвисты как раз и опираются на нормы языка, на практику народного словоупотребления. Это наша общая беда, что телевидение захвачено людьми, чуждыми русской культуре. А то, что полуобразованная масса воспринимает сегодня ТВ как образец, не должно расхолаживать тех, кому дорог и наш язык, и наша история, и само Отечество. Надо поменять людей на телевидении, не говоря уже о других приметных местах.
-А что вы скажете о таких модных словах, как бренд, кластер, имплементировать, апгрейд и подобных им?
Мне сразу вспомнилось выступление Михаила Задорнова в его блоге, воспроизведенное газетой «Российскоий писатель». Он назвал свою статью «Бренд сивой кобылы»…
Насаждаемые в наш язык отвратительные созвучия – их-то и словами не назовешь! – призваны заменить, как правило, сразу целое соцветие исконных русских слов – то есть заменить уже существующие, полнокровные русские слова. Вот например рекламное объявление: «Распродажа брендов!» Пому нельзя сказать понятным языком: «Распродажа модельной одежды», модной одежды, наконец? Мода и модель – это слова нерусского происхождения, но они уже вросли в нашу языковую среду и отторжения не вызывают. Зачем же вырывать их с кровью и впихивать в наш язык? Могут возразить, что бренд – это не модель, а торговая марка… Тогда можно сказать: одежда мировых марок. Или уродливоое заимствование «тренд». Я бы оставил его в утешение только валютным спекулянтам Forex’a, а у нас ведь есть укоренившееся слово «тенденция» – его вполне достаточно. Как видите, необязательно быть пуристом и желать изгнания всех иностранных слов. Но мириться с неоправданным насаждением словесного мусора никак нельзя.
- А не кажется ли вам, что борьба за русский язык уже нами проиграна?
В конце 70-х годов мне довелось просмотреть один чешский художественный фильм, уже не помню его названия. Демонстрировался он в подлиннике, поскольку смотрел я его, будучи гостем одной чешской семьи. Так вот, я поначалу решил, что слышу немецкую речь: так перенасыщена была беседа двух чешских кумушек словами-германизмами. Глаголы, существительные, даже междометия – все было на немецкий лад: конгратулирен, шпацирен и т.д. Это был определенно не чешский язык. На мои недоуменные расспросы чешские друзья ответили так, что подобная речь была обыкновенным явлением в чешских городках еще в двадцатые годы прошлого столетия. Теперь же повседневный язык чехов, чешского розгласа (т.е. радио), их культуры и веды (науки) – один из чистейших языков Европы. Кстати, один из красивейших – певучий и мелодичный. Надеюсь, я ответил на Ваш вопрос.