Декабрьской ночью 1936 года в обыкновенную квартирку семьи Калмыковых города Саратов постучали неизвестные. Черные одежды, государственные ксивы. Хозяева были разбужены, шкафы и тумбочки перерыты, 11-ти летняя Лилия видела тогда своего отца в последний раз. Мать тоже увезли в неизвестном направлении, а детей отправили в приемник-распределитель, после которого Лиля с сестрой были доставлены в детский дом города Ейск. Здесь девочка провела пять лет. Воспитатели и няни делали все возможное, чтобы дети остро не переживали расставание с родителями. Кружки, конкурсы самодеятельности, внимание и забота нянь способствовали тому, что это время Лилия Дмитриевна вспоминает с теплом и любовью. У детского дома была своя летняя дача на море, курорт длился до самой войны, чье присутствие все же наблюдалось еще до 1941 года даже здесь. Игры нередко носили некую военную окраску. Однажды всех ребят разбудили ночью, выстроили в линейку, и директор объявил тревогу:
- Дети, - сказал он, - на нашу территорию проник шпион.
Вам необходимо поймать его и обезвредить. Действуйте.
Ребята с радостью и волнением стали искать по даче врага. Шпион был найден в кустах и обезврежен. Он чем-то напоминал переодетого сторожа. Утром была линейка.
- Наша Родина, - торжественно произнес директор, -
объявляет вам благодарность за бдительность по отношению к врагам.
Вскоре игры воплотились в реальность - началась война, немцы приближались к Ейску, Лиля получила разрешение вернуться в Саратов. В родном городе она устроилась работать в регистратуру больницы, но долго пробыть здесь не смогла. Вместе с другими медсестрами она пошла в военкомат, проситься добровольцем на фронт. Всех взяли, ее – нет.
- Когда тебе будет 18 лет, тогда и приходи.
Девушки дружно стали упрашивать молодых лейтенантиков:
- Вы все равно паспорта отбираете и в кучу кидаете, какая
разница, возьмите ее так.
Уговорили. Первые дни в армии оказались для Лилии шоком. Она мерзла, голодала, уставала и плакала, но обратного хода уже не было. Армия – не курорт, с которого в случае неудовольствия можно уехать. Когда девушкам 501 отдельного зенитно-артиллеристского отделения выдали теплые английские шинели, бегать на кухню к печке греться Лиля стала реже, а интересная работа на фронте в дальномерном отделении способствовала тому, что 17-ти летняя девчушка не только втянулась в боевые будни, но и была назначена командиром подразделения. В ее задачу входило определение координат вражеских позиций и сообщение их командирам огневых взводов. От деятельности Лилии зависела точность попадания наших выстрелов в цель. Приходилось помогать и по более опасным предприятиям.
- Дальномерное отделение, - нередко давал указание
старший офицер, - подавать боеприпасы.
Девочки покидали наблюдательный пункт и под обстрелом с немецких самолетов таскали 25-ти килограммовые бомбы к зениткам. Фашистские бомбардировки проходили не только во время боев, наиболее тяжело приходилось в неожиданные налеты. На одной из железнодорожных станций Западной Украины начальником работал предатель. Когда на рельсах скопилось множество эшелонов с припасами, солдатами и ранеными, то он сообщил это информацию оккупантам, прилетели самолеты и стали бомбить. Ужас. Тяжелораненые ползли по земле, без ног, без рук. Часовые не имели право покинуть свой пост и стояли с развороченными от осколков телами до последнего вздоха. Крик, гам, суета, вопли. К счастью, юная леди за время войны таких сцен видела немного, но она до сих пор с трудом и болью вспоминает картины той бойни. После победы ефрейтор Калмыкова вернулась в Саратов, потом переехала во Фрязино, стала работать учителем истории. В городе Болшево она познакомилась с учителем иностранного языка Евгением Семновичем Бражниковым. Во время войны он был летчиком-истребителем, защищал Брестскую крепость в 1941 году, был ранен. Когда немцы взяли город, то летчик находился в госпитале. Двое фашистов вошли в палату, от офицерской формы Евгений успел заблаговременно избавиться, однако, гитлеровцы научились определять звание по прическе. Солдаты – лысые, старшие чины – со стрижкой.
- Официрь, - ткнул в него пальцем захватчик, и
Бражникова взяли в плен и увезли в концлагерь.
За три года – три попытки побега. Неудачные. Его возвращали, избивали, но оставляли жить. Освободили русских пленников англичане. В Советском Союзе к пленным офицерам отнеслись с подозрением, несколько месяцев велись изнуряющие допросы, проверки. Неприятные процессы. Нахождение в плену было клеймом на всю жизнь, у такого человека возникали большие трудности с учебой и устройством на работу, но учебой и работой нередко руководили бывшие простые фронтовики, однополчане, это позволяло найти компромиссное решение.
- Ты учись, - сказал Бражникову директор вуза с
фашистским осколком, засевшим в кости, - но про твои три года в Германии я ничего не знаю.
Евгений Семенович получил образование, устроился в школу преподавателем немецкого языка, встретил Лилию и они поженились. Профессиональная общность. Ученики до сих пор помнят и ценят своих учителей, прошедших войну, ушедших на пенсию, уже пожилых людей. Встречают на улице, узнают, благодарят. Однажды Лилия Дмитриевна в канун праздника стояла в очереди и хотела купить арахис. Впереди нее какая-то женщина тоже покупала эти орехи. «Какая молодец, - подумала Бражникова, - видимо знает, что арахис полезен». Женщина расплатилась, взяла пакет, и подошла к Лилии Дмитриевне:
- Вы меня в школе учили, поздравляю вас с Новым годом, возьмите, пожалуйста, орехи, это вам. Спасибо за все.
Тимофей БАЛЫКО