Воспоминания Б.П. Никонова

Понедельник, 22 Октябрь 2012 18:08

Борис Павлович Никонов входит в когорту выдающихся технологов электровакуумных приборов - ученый с мировым именем, доктор технических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР. Творчество большого ученого сохраняется в его многочисленных научных статьях и книгах. А вот о детстве и юности может поведать только он сам. Ниже мы публикуем воспоминания Б.П. Никонова (публикация 2000 г.)
- Не думаю, что мое детство во многом отличалось от детства моих сверстников. Я родился в Ташкенте. Как-то так получилось, что родители, учившиеся вместе в институте, не смогли сохранить семью и разошлись. Мама вышла замуж за другого и вместе со мной и младшей сестрой переехала в Липецк. Шел 34-й год. Отчим, я, правда, всегда называл его отцом, работал на заводе мастером, но вскоре попал на «лестницу роста». Сначала он стал начальником производства на заводе, затем - главным инженером, а в в 1937 году его арестовали, судили и приговорили за вредительство к 25 годам тюрьмы за то, что при строительстве соцгорода при заводе из пяти заложенных скважин воду дали только две. Однако судьба оказалась к отцу благосклонной. Дело пересмотрели, и в 1939 году отец был освобожден.
В начале 1940 года мы переехали в Москву, жили в коммунальной комнате в добротном доме возле Новодевичьего монастыря. Я учился в знаменитой школе № 26, в которой до революции размещалось реальное училище и на фронтоне которой запечатлены фрески М. Врубеля. Школа действует и по сей день - это напротив академии им. М. Фрунзе. Из примет того периода запомнилось грандиозное строительство Дворца Советов на месте взорванного Храма Христа Спасителя. Мы с мальчишками спорили - выдержит ли здание 50-метровую статую В.И. Ленина, которая должна была венчать это громадное сооружение. Надо сказать, что в нашей семье к революции и ее победам всегда относились очень возвышенно. Даже пребывание отца в тюрьме не сняло ореола этой возвышенности.
Начало войны разделило нашу семью. Отца послали работать главным инженером на Красноярский завод, а мама уже с тремя детьми подалась в Ташкент к родным. Здесь мне впервые по настоящему пришлось испытывать всю тяжесть жизни. Я, как старший в семье, вынужден был пойти работать на завод Ташсельмаш учеником токаря. Но самое главное - школу не бросил. Днем учился, в ночную смену работал. Вот здесь, думаю, и определилась вся моя судьба. Если бы тогда не выдержал и бросил школу, как делали многие мои ровесники, все дальнейшее было бы иным. Потом уже было легче. И в г. Касли, куда вместе с отцом переехала наша семья и где я, учась в девятом классе, смог подготовиться и сдать экзамен за десятилетку. И в Москве, куда я переехал в старую комнату, чтобы учиться в химико-технологическом институте им. Д.И. Менделеева (МХТИ). Финансовое обеспечение учебы взял на себя тогда мой родной отец, за что я ему чрезвычайно признателен.
Учеба давалась мне легко, я успевал помогать и своим однокурсникам, в большинстве своем, фронтовикам. К тому же я был членом комитета ВЛКСМ института и спортсменом. Все шло своим чередом, и казалось, что ничто не сможет омрачить моего пребывания в институте. Но однажды на 3-м курсе во время политзанятий, которые проводил наш однокурсник, я задал ему вопрос: «Не изменилась ли позиция партии относительно окончательной победы социализма в нашей стране?» Он, конечно, ничего не ответил, но доложил кое-кому о моем вопросе. Со мной встретился член парткома института и стал расспрашивать о родителях - отец в ту пору работал главным инженером Перовского литейного завода. Затем последовала продолжительная беседа в райкоме ВЛКСМ. Я где-то дрогнул. Но, к счастью, все закончилось не столь трагично - меня вывели из комитета комсомола и объявили выговор с занесением. Попутно замечу, что этот «инцидент» нисколько не повлиял на мою учебу - институт я закончил с отличием.
Когда я учился на старших курсах, в институте на спецфакультете была организована кафедра по технологии электронных приборов. Было создано несколько групп из «подходящих» студентов. Я попал во второй набор. На группу старше меня учились К.Г. Ноздрина и Я.Г. Астафьев, а следом за мной Л.А. Тимошин и Г.А. Кудинцева. Позднее я узнал, что аналогичные преобразования прошли и в других вузах - руководителями государства был взят курс на подготовку кадров для новой области - электроники СВЧ. Примерно в те же годы в институтах учились технологи новой волны В.Н. Батыгин, И.П. Стародубов и другие.
Между тем близилось окончание учебы, шел 48-й год. У меня была возможность остаться в Москве, но отец посоветовал поехать во Фрязино, где тогда только становился на ноги НИИ-160. Мы, трое студентов, устроились на дипломную практику в отдел Г.А. Митлина в лабораторию к Б.М. Цареву. С того времени прошло уже 50 лет, и, анализируя пройденный путь, я бы назвал своими учителями двух выдающихся ученых: по теоретическим основам знаний - Б.М. Царева и по практической работе - немецкого доктора Рихтера. А первая НИР, в которой я принимал участие, называлась «Фосфор» и была поставлена по приказу И.В. Сталина во исполнение генеральной линии по разработке современной технологии катодов для импульсных СВЧ - приборов.
Так что, когда я защищал диплом, у меня не было ни малейших сомнений относительно того, где работать. Определенную роль сыграло и доброжелательное отношение ко мне таких корифеев отечественной электроники, как В.С. Лукошков, С.А. Зусмановский, А.П. Федосеев. Каждый из них много помогал мне в последующие годы. Отмечу и еще одно обстоятельство. Вместе со мной на предприятие пришла целая группа талантливых молодых специалистов, получивших в вузах образование именно по электронике СВЧ и потому как-то сразу и всерьез заявивших о себе. Такие ученые, как М.Б. Голант, Л.А. Парышкуро, В.Г. Кармазин сегодня известны каждому сотруднику предприятия. Все мы работали с таким подъемом, что сейчас это воспринимается как что-то сверхъестественное. Именно в этот период мной были высказаны идеи, которые, по существу, я разрабатывал все последующие годы.
Когда мы с М.Б. Царевым работали над катодами для импульсных приборов, то традиционно использовали в качестве основного материала никель с присадкой кремния, а для защиты от внешней среды - барий. Основной недостаток таких катодов - резкий спад тока, причина которого заключалась в образовании соединения силиката бария с высоким сопротивлением. Катоды же из чистого никеля (без кремния) были слабо активированными. Тогда я предложил для присадки использовать тот же материал, что и для покрытия. М.Б. Царев был большой эрудит и указал мне на работы, где подобная идея для ряда материалов уже исследовалась. Хуже был изучен кальций. После совместных усилий мы и металлурги получили потрясающий результат - сплав никеля и кальция, который прочно вошел в жизнь и до сих пор незаменимо работает в катодах. Совсем недавно корейские ученые очень просили передать им секреты технологии этого сплава. Я же на этом материале в 1953 году, уложившись в определенные аспирантурой сроки, с успехом защитил кандидатскую диссертацию...
Практически сразу после защиты директор опытного завода М.Х. Сергеев предложил мне стать главным технологом. Посоветовавшись с родителями, мне ведь всего-то было 27 лет - я согласился и на два года окунулся в совершенно новую для меня атмосферу. Одни документы приходилось читать и подписывать в течение целого дня. Мне же больше по душе было находиться непосредственно в цехах, решать на месте возникающие вопросы, которых на заводе всегда было очень много. Прошел хорошую жизненную школу. И только, только вжился в новую для себя роль, как вызывает директор предприятия М.М. Федоров и предлагает поехать в Китай помогать братскому народу создавать электроламповый завод. Я сначала отказывался, но когда узнал, что во главе всей шеф-монтажной бригады поедет И.И. Каминский, согласился.
Иван Иванович Каминский был одним из первых руководителей нашего предприятия. Затем уехал в Ленинград, избирался секретарем парткома «Светланы». Любопытно, что одним из руководителей этого крупнейшего в стране предприятия был К.И. Бухарин - родной брат «любимца партии». После «ленинградского дела» И.И. Каминского избрали секретарем Выборгского райкома партии, а затем... арестовали. Как он мне рассказывал, допрашивали его практически ежедневно, требовали, чтобы он назвал сообщников. И вдруг перестали вызывать. По камерам прошел слух - умер Сталин. Дней через десять начальник тюрьмы объявил ему об освобождении. Тогда Иван Иванович стал требовать, чтобы ему сказали, за что сажали. Тюремный начальник спокойно так сказал: «Я вам искренне советую, не тратьте ни минуты - уходите прямо сейчас». Бывший секретарь парткома вернулся на «Светлану» и К.И. Бухарин, идя на определенный риск, устроил его заместителем начальника цеха. А через некоторое время ему предложили крупное дело в Китае. Внедрив хозяйственный прием, связанный с параллельным проведением различных подготовительных и пуско-наладочных работ, нам удалось в короткие сроки запустить первый в КНР завод по производству пальчиковых ламп.
Мне особенно приятно сознавать, что в это время я работал заместителем у И.И. Каминский. Он же меня научил, вернувшись на предприятие, не мешать сложившейся там за год без меня цепочке руководителей, а продолжать научную работу. Что я и сделал, перейдя в только что образовавшийся «катодный» отдел 240. С 1957 года, став начальником лаборатории, насчитывающей до 50 человек, мне удалось воплотить в действительность многие идеи.
Свою жизнь я разделяю на три тайма. Первый я «играл» под руководством М.Б. Царева и частично В.С. Лукошкова. Основные решенные мною задачи были связаны с физикой работы катодов. Из наиболее существенных результатов, вошедших в мировую практику, отмечу прежде всего доказательство того, что поскольку кислород более летуч, чем барий, то за счет тонких режимов можно создать катоды из чистого никеля. Другой важный результат связан с найденной мной закономерностью срока службы катода, запаса вещества и температуры, которая позволила грамотно решать вопросы надежности приборов.
Во втором «тайме» я с сотрудниками своей лаборатории уже решал конструкторско-технологические задачи. Дело в том, что в 60-70-е годы на предприятии стало разрабатываться огромное число электровакуумных приборов с различными параметрами. М.Б. Голант проводил в жизнь идею миниатюризации ЭВП, Л.А. Парышкуро создавала генераторные приборы, С.А. Зусмановский, С.В. Королев и В.Г. Кармазин - приборы большой мощности, Ю.П. Мякиньков и Г.В. Ровенский вели разработки приборов с повышенным сроком службы и т.п. Поэтому и к нашим катодам предъявлялись требования миниатюрности, малого времени готовности, долговечности и другие.
Третий «тайм», который я играю сейчас, связан с дальнейшим продвижением работ по отечественным кинескопам. Я, например, уверен, что по своим потенциальным возможностям российская технология создания катодов для кинескопов цветных телевизоров не уступает зарубежной. Но для того чтобы сделать их дешевыми, нужно отлаженное массовое производство, а это сопряжено с существенными инвестициями.