Ту ли жизнь я веду? — так звучал его второй вопрос к самому себе. И Денису все отчетливее и отчетливее казалось, что он чего-то не понимает, что все эти призывы, указующие персты, осыпающие его идеями, не указывают только одного — истины. Он вспомнил случайного попутчика, которого однажды посадил к себе на переднее сиденье на станции метро «Щелковская». Обычно Дэн никого не брал, слишком чужими ему казались незнакомцы, готовые обеспечить его суммой, которой бы ему хватило на хороший обед в следующий рабочий день. А, данного посадил. Это было накануне 8 марта.
— Мир во лжи лежит, — за час езды незнакомец сказал всего лишь одну мысль, обращенную, скорее, к радиоведущему, изливающему слюной оду каким-то своим совсем уж нездоровым ассоциациям, очень отдаленно и весьма грязно связанным с женщинами, — нам уже 100 лет сообщают про некую радость достижения женщинами политических свобод, про некое равноправие, которое сделало их счастливыми, про некие безграничные новые возможности, которые открылись перед женщинами. Вот, даже праздник обозначили, государственный. Не так ведь все было, не так. В конце XIX-го века бурно растущее промышленное производство во всем мире ощутило катастрофическую нехватку рабочих рук. Товары люди хотели потреблять, фабрики и заводы могли их создавать, но работать в необходимых масштабах было некому. Владельцы крупных фабрик стали думать. Потом появилось два десятка феминисток, которые стали курить сигареты, носить брюки и говорить об ущербном положении женщин в обществе по сравнению с мужчинами. Некоторое время эти идеи успешно бродили и популяризировались, пробуждая все больше сторонниц недовольства своим положением. А на фабриках и заводах ситуация становилась все сложнее и сложнее — кадровый голод вел к смерти. В определенный момент женщины получают долгожданное равноправие, после чего сразу же отправляются к станкам, на промышленное производство...
Денис автоматически выключил радиоприемник и пресек очередную агитационную тираду ведущего, наполненную двусмысленным бредом и какими-то подозрительными по истинности призывами к тому, чтобы получить миллион.
Что же все-таки происходит? — так звучал его третий вопрос к самому себе.